Обернулась как раз в момент, когда шторка паланкина отдернулась и показался Наместник всея Альбиона Публий Тацит. Тут я услышала голос мужа. Он говорил на своем языке; громко, отчетливо, так, что слышала вся площадь. Площадь услышала. Охнула возмущенно, восхищенно. Я вырвалась из крепкой хватки Руэйда и вцепилась в руку охранника Искандера, из драконов-полукровок.
– Что, что он сказал?! Ну же, переводи!
Оказалось, Квинт Октавий Варран вызывал Наместника на поединок. Объявив во всеуслышание, что Публий Тацит совершил ошибку, позарившись на честь королевы бригантов Аэлики, его жены. Боги, что же теперь будет?! Разве можно так с Публием?! Вызвать его на поединок?! Он что, сдурел?! У Наместника охраны больше, чем лошадей в стойлах бригантов! Площадь вновь охнула – от ужаса, от восторга, уже не разберешь. И все потому, что люди стали перекидываться в драконов. Не только прилетевшие с легатом, но и охрана Наместника. Только что стоял человек, и вмиг вместо него – огромный черный монстр!
Мне стало совсем плохо. Голова закружилась, и мир решил меня покинуть. Вернее, я его. Мраморная плита ступеней поплыла прочь из-под ног, вход во дворец крутанулся, словно огромная юла. И все.
Очнулась уже на кровати. Открыла глаза, уставившись на озабоченные лица друидов. Гахарит прикладывал к моему лбу сухую, прохладную ладонь. Оттолкнула его от себя, села. Голова все еще кружилась, но в обморок, определенно, падать я больше не собиралась. Что за гадость со мной происходит? Вроде и не травили сегодня…
– Тебе надо поберечься, Аэлика, – наставительно сказал друид. – Я прибавил тебе сил, но мне кажется… Не могу сказать с уверенностью…
– Когда сможешь, тогда и скажешь. С уверенностью, – перебила его. – Что с моим мужем? Да не смотри на меня так, словно в первый раз видишь! Что с Квинтом Октавием?! Он жив?
– Жив, – ответил за Гахарита Ангус. – В гостиной с Прасургом и остальными бригантами. Досталось же им за твою гонку! – усмехнулся молодой друид. – Позвать даррийца?
Кивнула. Хотя…
– Стой! А Наместник?
Наместник, оказалось, тоже выжил. Прямо как в индийских мелодрамах – выжили все. Хотя не пели и не танцевали всем съемочным коллективом. Даже поединка не было, из-за чего рейтинг Публия в глазах местного населения упал ниже плинтуса. Хотя какие здесь плинтусы, во времена мраморных полов?! Драться Публий отказался. По мне – правильно, молодец! – но в народе говорили: струсил. Принес прилюдные извинения Варрану, называл его старым другом. Долго и громко раскаивался, что знать не знал о нашей тайной свадьбе. Пообещал подарить два торговых корабля, чтобы загладить ошибку, если, конечно, мы и в самом деле женаты. Приказал позвать жреца из храма Митры, и тот во всеуслышание объявил, что да, легат Квинт Октавий Варран недавно сочетался браком с королевой бригантов Аэликой. В Эбораке. Лицо Наместника сравнялось цветом с мраморной плитой, на которой стоял. Он лишь спросил, почему ему не сообщили о столь замечательном событии, на что легат ответил, что у него не было времени, а жрец попросту сбежал, испугавшись репрессий. Выходило, Публий за один день лишился не только внушительной суммы денег, но и двух кораблей.