Писем не писал, прилагал лишь лист пергамента с размашистой подписью и цифрой на нем. Лаконично! Думаю, знал, что бриганты не имеют собственной письменности, поэтому не захотел обижать меня даррийскими буквами. А вот цифры… Я разгадала ребус. В каждой он сообщал, сколько дней оставалось до возвращения.
Из Лондиниума, даррийской столицы на землях Британии, Квинт Октавий прислал рабыню. Мне никогда еще не дарили людей! Девочка из Дакии, смуглая и темноволосая, походила на маленькую цыганочку. Звали ее Мара, ей было девять. Говорила она на языке Альбиона так же плохо, как и я на даррийском. Поэтому мы общались… со смехом. Оказалось, девочка восхитительно поет. Глубоким, звучным, непохожим на детский, голосом она выводила песни жарких степей родины. Я была поражена, ошеломлена, даже втихую всплакнула, как и некоторые старейшины, украдкой засопевшие в бороды.
Мару я освободила и оставила подле себя. Привязалась к ней, словно к младшей сестренке, которой отродясь не имела. В детстве мечтала, теперь вот… таскала везде за собой. С помощью нового секретаря, полударрийца-полубриганта Марка, выяснила, что девочка попала в плен два года назад. Восстание в Дакии было подавлено, отец убит, с матерью ее разлучили. Пройдя невольничий рынок, Мара попала в дом сенатора. Пару месяцев назад ее отправили в подарок Публию Тациту. Наместник Альбиона любил диковинки, но ею не заинтересовался. Мара оказалась слишком юна. «Грудь не выросла», – пожаловалась девочка. Из-за этого прискорбного факта она вновь оказалась на невольничьем рынке, но уже Лондиниума.
Козел, однако, этот наместник! С другой стороны, хорошо, что не выросла, а то девочка не попала бы на глаза Квинта Октавия Варрана, а потом во дворец бригантов. Я пообещала Маре, когда… все вырастет, выдать замуж за одного из воинов или друидов. За того, кого выберет она и кто выберет ее.
– Можно за Ангуса? – зевнула девочка, устраиваясь поудобнее в кровати рядом со мной. Спали мы вместе, немного потеснив Бретту. Такое вот женское царство, в котором самая юная из цариц влюбилась в молодого друида! Забавно было наблюдать, с каким обожанием Мара смотрела на мужчину в белом одеянии, который видел в ней лишь малышку. Ничего, немного подрастет, и тогда… Я не сомневалась, что Мара поразит его воображение. Темноволосая, смуглая девчушка обещала превратиться в экзотический цветок среди светловолосых и белолицых бригантов.
– Конечно, можно, – вздохнула я. – Если он полюбит тебя в ответ.
– Полюбит! – заверила Мара. Вскоре мы уже говорили с ней на ужасной смеси двух языков, но отлично понимали друг друга. – Как только грудь вырастет, так обязательно полюбит!