— Товарищ лейтенант, — окликнули ее. — Вы тут откуда? Тут вроде немцы стреляли.
— Они по дороге ехали, на БТРах, увидели нас, — она вытерла слезы, встала.
Солдаты подошли ближе, но держались настороженно.
— Мы из окружения идем, я и вот девушка одна, — она показала на Прохорову. — С нами два раненых офицера, два солдата и санинструктор, из сил уж выбились. Не верится, что дошли до своих.
— А немцы-то? Немцы где?
— Они свернули, дали очередь, но останавливаться не стали, видно, торопились очень.
— А, — солдаты переглянулись.
Тот, что стоял первым, подошел еще на несколько шагов, держа автомат перед собой. Внимательно посмотрел на Наталью, на раненых.
— Ну что, Алексей, — повернулся к товарищу, — давай поможем лейтенанту. Правда, раненых-то сколько…
— Ой, товарищ лейтенант, — Прохорова неожиданно открыла глаза. — А мы чего, в лесу уже?
— Молчи, Надежда, — Наталья наклонилась и как бы случайно прикрыла ей рот шапкой, подняв ее со снега. — Давай-ка лучше вставай, нечего разлеживаться. И помогай переносить раненых, а не болтай зря. Наши тут рядом. Пришли. Ясно?
Едва Наталья спустилась в траншею, к ней подбежал Косенко. Голова у него была перевязана, так что шапка едва держалась.
— Наталья! Наталья Григорьевна! Вы? Товарищ лейтенант!
Она повернулась.
— Миша! Вы? Живы? Вышли?
— Да уж и не чаяли свидеться-то! Мы вышли к каналу, говорят, нет их, никто не видел. Мы думали — все уже. А вот тебе, встреча, — она видела, что он хочет обнять ее, но не решается. Тогда сама, взяв за рукав, она притянула его к себе, поцеловала в небритую щеку. Косенко обнял ее, и, приподняв, покружил.
— Ой, поставьте меня, Миша, поставьте! — Наталья засмеялась. — Голова закружится.
— Уж не чаяли свидеться, Наталья Григорьевна!
— Много вас?
— Нет, — он сокрушенно покачал головой, — вот втроем и вышли, я, Василий Саблин и Петров Вовка. Остальные полегли. Фрицы за нами чуть не всей дивизией ринулись, мы уж отрывались, отрывались, но как уйдешь — в лесу снег по колено, в такую чащу зашли. Но только это и спасло. Они-то тоже по снегам лазать не горазды. Постреляли и отвязались. А так долго гнали. Думали, что ноги не унесем. Вот Васильков устроил, так бы дошли спокойно, пересидели бы у шоссе тихо, как Валерьяныч предлагал. Сам-то он, Васильков, живой?
— Нет, убили его, — грустно сказала Наталья. — Верно говоришь, накликал лихо.
— А капитан наш, Степан Валерьяныч, не видали его? Говорят, без вести пропал. И майор тот, и дед Харламыч, и Раиса, — голос его дрогнул. — И даже снайперша наша, горе луковое, Прохорова эта.
— Да никуда они не пропали, Миша. Все со мной. Только раненые, кто тяжело, кто полегче. А Прохорова вообще здоровее всех, здоровее тебя, только картошки объелась, теперь все по кустам бегает. Мы потому так долго и шли, что всех с собой тащили, решили не оставлять. Вот теперь в госпиталь надо. Машина уже пришла. Кстати, вот и капитан наш, — санитары пронесли на носилках Иванцова. — И майор Аксенов, и Харламыч тут, и еще один боец, но не наш, подобрали. Родимов у него фамилия.