5 июля началось наше наступление по всему фронту. Мы были «завалены» ранеными. В воронках из-под снарядов мы перевязывали получивших ранения, удаляли осколки, переливали кровь, вводили противостолбнячную сыворотку. Делали все в обход инструкции, не допускающей на передовой хирургическую обработку раненых, что было связано с необходимостью подготовить раненых к эвакуации. Но сколько жизней спасло это первичное, срочное (не по инструкции) хирургическое вмешательство!
После гигантского танкового сражения дивизия прорвала оборону немцев и ринулась на запад. Энтузиазм, патриотизм солдат, ненависть к фашистским захватчикам, уверенность в победе были в зените. Наконец-то мы почувствовали свою силу. Немцы бежали, сжигая целые селения, убивая скот, уничтожая мирных жителей.
Мы двигались с полком иногда настолько быстро, что не успевали эвакуировать подготовленных уже раненых и лишь оставляли так называемые указки: «Раненые 107-го полка», надеясь, что эту работу выполнят подходящие тыловые части. Легко раненные уходили в тыл сами.
Бичом для меня явился приказ комдивизии, гласивший, что комсанрот должны после каждого боя подавать рапорта о количестве легко и тяжело раненных, убитых, о том, через какое время были вынесены тяжелораненые с поля боя (через I час, 2 часа и т.д.), сколько легко раненных ушло в тыл… Учесть все это было, конечно, невозможно, и вначале я приходила в ужас и отчаяние от таких цифр. Все это страшно мешало лечебной работе, так как у нас было только три врача, а раненых – сотни. Затем, решив, что это не имеет никакого значения, я стала писать «липовые» отчеты. Все раненые, согласно моему рапорту, были вынесены с поля боя в течение 1 часа (абсолютное вранье). Данные об убитых я узнавала от похоронного взвода, а количество легко раненных, ушедших в тыл, – от старшины (на сколько человек он получал довольствие до и после боя). Мы знали точно, сколько человек вынесено, так как им всем (иногда даже без регистрации) оказывалась должная помощь. Кто читал эти «липовые» донесения, и какие выводы из них делались, я не знаю.
Мы буквально валились от усталости, а количество раненых не уменьшалось. Перевязочного материала нам хватало. А боеприпасов и продуктов в полку почти не оставалось.
Наш полк оторвался от тылов дивизии более чем на сю километров. Не было хлеба, соли. Оставалось немного консервов. Выручало обилие неубранной на полях кукурузы и картошки. Было много мяса – отступающий враг уничтожал скот, принадлежащий мирным жителям. «Повезло» нам при форсировании Десны, когда была разбомблена птицеферма, и по блестящей глади воды плыли сотни уток. Солдаты ловили их, прятали под гимнастерки, а на привалах пекли их в золе и ели с золой вместо соли.