Четыре выдающихся вклада Вадима Ольшанского в российскую социальную науку
Я пишу эти заметки, не обращаясь к каким-либо справочникам. Пишу так, как если бы меня (или любого из коллег моего поколения) спросили: «Что главное в многочисленных публикациях Вадима Ольшанского?» Не задумываясь, большинство назвали бы четыре из особо крупных.
Далеко не у всякого из удостоенных высших академических званий его коллеги по профессии так вот «с ходу» назовут произведение, ставшее его научным вкладом. Вадим же, между прочим, так и не нашел времени заняться докторской диссертацией.
Будучи одним из наиболее ярких представителей когорты «пионеров» нашей социологии, возродивших эту дисциплину в годы хрушевской «оттепели» после почти сорокалетнего перерыва, Вадим, как и все мы тогда, самообучался и социологии, и социальной психологии. К нему точно подходит фраза: «Этот человек сам себя сделал». И он блестяще проявил свой талант в обеих дисциплинах.
Первым сыгравшим очень важное значение его профессиональным поступком было (еще в годы запоздалой аспирантуры – после четырнадцати лет армии и партийной работы) исследование на заводе имени Владимира Ильича. Совершенно необычное для советских времен. Вадим пошел рабочим и сделался, так сказать, замаскированным исследователем. В социологии это называется сбором первичных данных путем непосредственного («воюченного» в изучаемые события) наблюдения. Думаю, он вычитал из англоязычной литературы, что в тридцатые годы чикагские социологи изобрели методологию включенного наблюдения для исследования малопонятных явлений, вроде уличных банд или бродяг. И успешно сфантазировал свою собственную систему такого рода исследования, что позднее детально описал. Этот уникальный научный эксперимент, выполненный в наших, отечественных условиях, до сего времени входит в списки обязательной литературы для студентов-социологов.
Второй вклад, сыгравший важную роль в образовании социальных психологов, – перевод и издание первого зарубежного учебника по социальной психологии, – работы Т. Шибутани. Как вспоминал сам Вадим, ему посоветовал прочесть эту книгу польский коллега. А как ученик-отличник, Вадим перевел ее (естественно, безвозмездно в смысле платы за перевод), а затем добился публикации перевода. За «железным занавесом», сколько мне помнится, это вообше была первая переводная работа по социальной психологии.
Третьим крупным вкладом в науку я считаю исследования, начатые Вадимом в предпоследние перед перестройкой советские годы. Только сегодня можем мы оценить эту работу по достоинству. То были исследования социальной идентификации советских граждан, то есть изучение важнейшей жизненной проблемы: кого можно считать «своими» и кто для меня является представителем «чуждой» или не своей группы, сообщества и т.п. Именно теперь, когда люди пытаются воистину заново «найти себя» в изменившемся мире, пионерская работа Вадима Ольшанского стала бесценным научным свидетельством тех радикальных сдвигов, что происходят в социальном самоопределении российских граждан. Вот уже более десяти лет мы ведем повторяющиеся исследования в этом направлении, в том самом, что замыслил тогда Ольшанский, не подозревая о грядущем, по выражению Б. Грушина, российском «социотрясении».