Знание-сила, 2001 № 06 (888) (Журнал «Знание-сила») - страница 95
В дни работы XXII съезда КПСС по заводскому радио команда: вместо обеда коммунистам собраться в определенном – самом большом – цехе. Людей набралось много, стоим плечом к плечу. Приехал видный партийный деятель, вышел на импровизированную трибуну, сказал примерно так: «Через десять минут мне надо быть на съезде. Там вскрылись ужасные преступления Сталина. Мы считаем, что ему не место в мавзолее рядом с нашим вождем и учителем. Просьба поддержать наше мнение».
Голосуем. Кто за? Поднимаем руки. Кто против? Таких не видно. Деятель берет микрофон: мол, спасибо, товарищи. Остается недоумение – ведь он ничего не объяснил. И не по-русски как-то – покойников перетаскивать. Неужели это и есть хваленая сознательность рабочего класса?
Незадолго перед тем был случай: заметили, что на участке исчезают ценные детали. Подозрение пало на одного из рабочих. К администрации никто не обратился, ничего не сказали. Двое подошли к мастеру, попросили увольнительную – личные, мол, причины. И поехали домой. Подошли к матери – дескать, Саша просил привезти кое-какой инструмент. Та указала на чемодан – смотрите сами. Они вынули из чемодана ворованное, привезли в цех, там развернули. Александру задали несколько вопросов, затолкали его в угол, не видный от прохода. Били молча и жестоко. Сказали, чтоб немедленно подал заявление и больше на заводе не появлялся. «Увидим еще раз – убьем». Вот она – «неформальная социальная санкция». И – тут же – отношение к формальной структуре организации.
Академик А.Н. Леонтьев поручил мне факультативно прочитать в МГУ курс социальной психологии – впервые после многолетнего отрицания этой науки. Занятия проводились вечерами. Однажды материал не уложился во времени, но никто не хотел целую неделю ожидать продолжения. Охранники просили освободить помещение, потом погасили свет, выгнали нас во двор – ту лекцию я заканчивал при свете факелов, которые соорудили студенты. Социология выступала достойной альтернативой атмосфере занудства и лжи, которая нас окружала. Нам противодействовали догматики – но их было немного по сравнению с теми, кто нас поддерживал, шел за нами.
На втором международном («братских стран») симпозиуме по социальной психологии (Тбилиси, 1970) основной доклад был поручен мне. Написать текст не успели, и я выкладывал, что наболело: о заидеологизированности науки, о невежестве остепененных ученых, об отставании нашей психологии от американской. Резкое, вне рамок дозволенного в те годы выступление было записано на магнитофон. А на следующий день приехала группа москвичей, в которой предполагался «стукач». Грузинские коллеги (В. Квачахия, Ш. Надирашвили и другие) быстренько изъяли пленку с докладом, и никто из приехавших не смог до нее добраться. Только перед самым вылетом тайно передали мне этот документ.