– Да. Эмили подарила его мне на тридцатилетие. Бабочка означает обновление. Возрождение, – добавила она после небольшой паузы.
– Превращение из гусеницы в бабочку.
Она кивнула.
– Как часто ты возрождалась?
– Несколько раз. Я… – Она осеклась.
– Дай угадаю, – произнес Мэтт, убрав руку. – Твое прошлое – это запретная тема?
Она снова кивнула.
«Расскажи ему».
Под его горящим взглядом ее кожу покалывало, и она отвернулась.
– Когда моя мать забеременела мной, ей было шестнадцать. Ее выгнали из дома. Мы жили на пособие. Один из ее сожителей подсадил ее на алкоголь и наркотики.
Чувствуя, как горят ее щеки, она остановилась. Однако в его глазах было столько неподдельного участия, что заставило ее продолжить.
– Родители должны заботиться о своих детях, а не заставлять их лгать и воровать. Но мы выжили, – добавила она с дрожащей улыбкой. – У Эмили дела идут более чем хорошо. Она всегда верила в любовь и сказки со счастливым концом.
Мэтт поднял бровь:
– А ты не веришь в любовь?
– Разумеется, верю. Но только не в то, что однажды за мной приедет прекрасный принц на белом коне. – Он ничего на это не сказал, и она добавила дерзким тоном: – Я много лет прожила одна. Это сделало меня реалисткой.
Он долго смотрел на нее, словно ожидая, что она скажет что-то еще. Она смело его выдерживала, пока ее не начала охватывать паника.
– Не смотри на меня так.
– Как?
– Как будто тебе меня жаль. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Я не нуждаюсь…
«В тебе», – хотела сказать она, но решила, что это было бы неправильно, и вовремя замолчала.
Мэтт тяжело вздохнул:
– Послушай, Эй-Джей, мне понятна твоя необходимость держать под контролем все стороны твоей жизни. Но закрываться от возможностей неправильно.
Нахмурившись, она откинулась на спинку дивана.
– Почему мы вообще об этом разговариваем?
– Потому что людям свойственно разговаривать.
– Я знала, что это произойдет. Знала, что ты упомянешь о моем прошлом и…
– Что я сделаю? – Выражение его лица было грустным и понимающим. В его взгляде не было жалости. Только сочувствие. Он проникал ей прямо в душу, и она, не в силах это выносить, отвернулась. – Ты не можешь позволять прошлому определять твою дальнейшую жизнь. Ты должна принять волевое решение и двигаться дальше.
– Как сделал ты после гибели своего брата?
Его черты на секунду напряглись.
– Да.
Эй-Джей покраснела и мысленно отругала себя за то, что нанесла ему удар ниже пояса. Она чувствовала, что за его внешним спокойствием прячется боль. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, она придвинулась к нему и поцеловала его в губы. На мгновение Мэтт замер, словно его шокировал ее поступок и он не знал, что делать дальше, затем он ответил на поцелуй.