Эмма протянула ридикюль. Филип слез с лошади и подошел к ней. Вокруг не было ни души.
Это пугало Эмму и одновременно радовало. Она не могла позволить, чтобы ее увидели вместе с Филипом. Она выпрямилась, незаметно коснувшись маленького кинжала, заткнутого за пояс и скрытого жакетом.
Филип взял сумочку, открыл и заглянул внутрь.
– Я знаю. Остальное отдам позже. Это все, что мне удалось собрать, но этого хватит, чтобы ты мог сегодня же уехать отсюда.
– Нехорошо с твоей стороны, Эмма, – сказал Филип.
– Я знаю, Филип, я хочу помочь тебе, правда! – в отчаянии воскликнула Эмма. – Генри плохо обошелся с нами обоими, и мы оба заслуживаем новую жизнь, разве не так? Я хочу помочь тебе начать все заново, если ты поможешь мне.
Несколько долгих тягостных минут Филип молчал, пристально глядя на Эмму. Потом снова посмотрел в сумочку.
– Это все из-за Дэвида Мартона, верно? Из-за него ты хочешь как можно быстрее отделаться от меня. – Филип захлопнул ридикюль. – Я видел, как ты смотришь на него. Он причиной тому, что ты так стараешься забыть прошлую жизнь и своих старых друзей.
– Сэр Дэвид тут совсем ни при чем, – встревоженно ответила Эмма. – Моя семья…
– Вот уж кто тут точно совсем ни при чем, так это твоя семья! – закричал Филип, пугая Эмму. – Он не стоит тебя, Эмма. Он слишком скучный, слишком…
– Нет, – Эмма яростно замотала головой, – не смей говорить о нем ничего плохого! Он – лучший из мужчин. Если уж на то пошло, то это я не стою его, в противном случае у тебя не было бы повода шантажировать меня.
– Шантажировать? Какое гадкое слово, Эмма.
– А как, по-твоему, я должна это назвать?
– Я хотел, чтобы ты стала моей, – грубо сказал Филип. – Но ты не захотела прислушаться к голосу разума, так что мне оставалось делать?
– Ты заявляешь, что любишь меня и ищешь способы обидеть меня? – Эмма удивленно покачала головой. Но теперь благодаря Дэвиду она многое понимала лучше. – Когда-то я приняла боль и переживания за любовь, но больше я такой ошибки не совершу. Любовь не может быть жестока, Филип. Любовь – это… это…
Филип внезапно метнулся вперед и заключил Эмму в объятия. Ее охватила паника и страх, они ослепили ее совсем как тогда, с мистером Милном и герром Готтфридом. Эмма яростно вырывалась, но Филип крепко держал ее. Наконец он так прижал ее к себе, что она едва могла дышать. Его губы прижались к ее губам.
Филип был опытным любовником и вложил в этот поцелуй все свое мастерство. Эмма ощутила это даже сквозь пелену страха. И все же этот поцелуй не шел ни в какое сравнение с поцелуем Дэвида.
Эмме удалось опустить руку, и ее пальцы скользнули по кинжалу за поясом. Она сжала рукоятку. Это был антикварный образчик холодного оружия, когда-то висевший на стене в отцовской библиотеке вместе с другими раритетами. Теперь Эмма была несказанно рада, что взяла его с собой. Выхватив кинжал из-за пояса, она приставила лезвие к боку Филипа.