Можно было, кстати, просто не звонить Даниэле и не отвечать на ее звонки и письма. Она без ратуна долго не протянет — примчится обратно под крылышко через пару ночей. И приказывать никому ничего не надо. Вообще никакого насилия.
— Ее кровь сменит цвет, — печально сообщил Алаа, — я сказал ей, когда она уезжала, что ее кровь может сменить цвет, а она говорит, кровь всегда красная, о чем ты? И уехала.
Вообще-то, Даниэла своего ратуна понимала. Обычно… Как она умудрилась не понять его в этот раз?
— Она уже знает, что будет пить кровь другого вампира? — спросил Заноза, — или пока просто нашла его и влюбилась или что там с ней произошло, что она не хочет вернуться?
— Нашла его, смотрит как бегают бешеные звери, не бегает с ними, но продержится недолго.
— Так она нашла источник заражения?
— Источник спасения. Исцеление. Она нашла «белого» вампира, чья кровь очищает души. Тебе не понять нашего желания очиститься, просто поверь, что мы все этого хотим. Но настоящие «белые» не такие. Настоящих давно не осталось.
Их и не было никогда. Заноза в сказки о «белых» вампирах, вампирах, не пьющих крови, не верил. Если ты не пьешь кровь, ты не вампир. Ты какой-нибудь другой мертвец, мало ли их, всяких? В сказках рассказывали еще и о вампирах, добровольно отказавшихся от крови. Это больше походило на правду. Кто-то мог оказаться настолько силен духом, чтобы справиться с голодом, не сойти с ума и… ага, ослабеть до смертного паралича. Вот так и не осталось «настоящих белых вампиров». Духовный подвиг, не вопрос, нельзя не уважать тех мертвецов и за личную силу, и за легенды, которые они по себе оставили, но каким образом из того, что им удалось замучить себя голодом до полной мумификации, следовало, что они умели снимать проклятие с других?
Чтобы не пить кровь, нужно выпить крови «белого» вампира. Отличный план. Простой. В нем ведь всего два пункта.
И один исключает другой.
А так все зашибись.
Сначала Даниэла нашла другого вампира, Белтрана, прелата Ментиры, не «белого», но белеющего, судя по слухам, прямо на глазах. Слухи начали ходить среди его стада, потому что он перестал есть. Для стада это выглядело не диетой, а целибатом, и не вызвало ни малейшего энтузиазма. То есть, буквально никто из живых за Белтрана не порадовался и духовного подвига не оценил.
Девушка, из-за которой Даниэла поехала в Ментиру, была одной из стада. Вся их группа была. Музыкальный коллектив, блин. Завтрак, обед и ужин. И все они остались без внимания прелата. К приезду Даниэлы, лишенные любви хозяина уже больше двух недель, ребятки были готовы на что угодно, лишь бы их кто-нибудь ел, и отдали все права на всю свою музыку, прошлую и будущую, за один «поцелуй». Повезло им, что Даниэла — идейная. Хваткая, но честная.