Но Россбах вошел. Окна были завешены, пахло паленым, во всех комнатах царил хаос, под ноги попадались толовые шашки: кто-то готовился взорвать дом. В столовой лежал уже почерневший труп Оскара, старшего брата Россбаха, сотрудника департамента информации.
— Он не успел уехать, русские танки вернули его с переезда, — проговорила дочь, — он хотел взорвать дом, но мы не дали. Он всех нас обозвал предателями. Сказал, что мы не понимаем, какая трагедия потрясла Германию, и застрелился…
Отто Россбах молчал. У него побледнели мочки ушей.
— От Эриха что-нибудь есть? — наконец спросил он о сыне.
— Эрих в Берлине, — ответила дочь.
— И старик там же?
— Нет, дедушка в подвале… — И она заплакала.
Россбах спустился в подвал. Здесь еще оставался запах продуктов: мясные консервы, сушеная рыба, стеклянные банки с ягодами и маринованными фруктами, кульки кофе, ящики макарон. А посреди подвала под балкой висел отец. Он вытянул носки, будто стараясь нащупать опору.
Кто же вышиб из-под ног отца эту опору? Конечно, Оскар. Это его рук дело… Вот о какой трагедии он говорил перед смертью. Да, это трагедия. Шок.
— Трагедия, шок, трагедия, шок… — повторял шепотом Россбах.
Сюда донеслись голоса людей, собравшихся перед домом.
На лестнице Россбаха встретил его бывший батрак, косолапый Вольф. Еще до войны с Россией Россбах подозревал его в сочувствии коммунистам. Сейчас Вольф вошел в дом и заговорил с Россбахом так, будто между ними никогда не было разногласий. Россбах догадался: Вольф теперь смотрит на него как на человека, который сознательно перешел на сторону Советской Армии и, стало быть, примирился с коммунистической доктриной.
— Выйди, Отто, на улицу и расскажи людям правду о Красной Армии, — требовательно попросил Вольф.
Россбах поднял отяжелевшую голову, невидящим взглядом посмотрел на потолок и направился к выходу.
Перед домом собралось много людей. В сгущавшейся темноте Россбах распознал лица соседей. Они так же, как и Россбах, еще не успели прийти в себя.
Лишь беззаботный пивовар Митке повторял все тот же вопрос:
— Русские люди — честные?.. Я угощал советских солдат и офицеров пивом. Они здорово платят. В долг не требуют, только за наличные. Не изменят ли они теперь политику?
Отто Россбах посмотрел на него косо. Вот наивный человек. И неторопливо ответил:
— Не изменят. Политика у них всегда одна…
3
В ожидании Максима Василий между делом спустился в подвал к писарям штаба, которые считали его своим другом. От них он узнал, что Верба отправил Россбаха домой.
— Непонятно, что за причина, — проговорил один из писарей.