– Вот как? – Он окинул меня оценивающим взглядом. – Мы обсудим такую возможность позже, кузина. А сейчас тебе предстоит долгое ожидание. Ты проведешь его с удобствами, хочешь того или нет.
Предложенная рука была белой и нежной, как у девушки, но я знала ее силу. Не было смысла тратить слова, я уже и так достаточно унижалась. Я пошла прямо на него, надеясь, что вид у меня не жалкий, в последний момент он посторонился, и я вышла с высоко поднятой головой и ноющим от боли сердцем.
Как бедна наша речь, как трудно словами описать мое состояние. Я чувствовала накатывающую дурноту. Дурнота или сердечная боль – все это ощущение собственной слабости. Но тем не менее я решила при первой же возможности бежать.
Он не дотронулся до меня ни разу, но я чувствовала затылком его дыхание, так близко он шел за мной, роняя небрежно слова:
– Направо... Теперь вверх по ступенькам...
Мы ни разу не вышли на поверхность. Было темно, он хорошо знал дорогу, в отличие от меня. И я вынуждена была идти туда, куда он меня направлял – в башню. Она действительно соединена с подвалами. В конце коридора оказалась дверь. Ее отремонтировали, петли смазали и сделали новый запор (наверное, Вольфсон уже давно спланировал все, пока я восхищалась им, как наивный годовалый бычок, которого волокут на бойню).
Башня производила впечатление очень древней, надо полагать, она выстояла века еще до того, как сюда пришли монахи и возвели вокруг свои строения. Ступеньки узкие и покатые, вырезанные в толще каменных стен, и на каждом повороте маленькая площадка, вымощенная камнем, на которую выходила единственная дверь.
Все время путешествия по темному коридору и тускло освещенным ступеням башни я чувствовала присутствие еще кого-то, за спиной Джулиана, и иногда могла даже слышать осторожное постукивание по камню. На последней площадке я обнаружила, что не ошиблась. Джулиан встал рядом, и я, повернувшись, увидела зверя, его немигающий взгляд зеленых глаз и длинную морду. Я в страхе повернулась к двери, она была единственным спасением. В насмешливой пародии на любезность Джулиан распахнул ее передо мной и посторонился, пропуская вперед. Собака осталась на пороге и с пугающим выражением, почти человеческим, несвойственным животным, заглядывала внутрь. Джулиан опустился на колено, и зверь повернулся к нему, их головы соприкоснулись. Джулиан что-то говорил ему, а тот, навострив уши, внимательно слушал.
Джулиан поднялся.
– Надеюсь, тебе здесь будет удобно.
Я вдруг ощутила, что в комнате тепло. В большом очаге горел огонь, была даже какая-то мебель, на столе бутыль с вином и накрытое блюдо.