Наташа слегка отступила, и Ком Хен без приглашения зашел в квартиру. Я шагнула следом и замерла в узком длинном коридоре, не решаясь двинуться дальше. Видимо, мое смущение было заметно, так как Наташа медленно подошла и посмотрела мне в глаза. По спине пробежал холодок, и захотелось вжаться в стену. За ангельской внешностью скрывалась пугающая темная сила. Примерно такая же исходила от странной книги в черном переплете из тайника деда. Сейчас девушка не выглядела юной и невинной.
— Ты… — она замолчала, пытаясь подобрать слова, — пахнешь… — ведьма сосредоточенно кивнула, видимо, сочтя слово подходящим, — им, — небрежное движение рукой в сторону Ком Хена. — В тебе, в твоей ауре чересчур много его.
В голосе, слишком низком для ее хрупкой фигуры и кукольной внешности, сквозила легкая, тщательно скрываемая обида.
— Но самое главное знаешь что? — Она вопросительно приподняла бровь и, не дожидаясь ответа, произнесла, даже не взглянув сторону Ком Хена, словно обращалась исключительно ко мне: — В его ауре тебя не меньше.
Я не поняла ни слова. Сглотнула и все же прижалась к стене, теребя в руках ручку сумки. Краем глаза заметила, как сжал зубы Ком Хен. Неужели Наташа сейчас ясно дала понять, что видит обоюдную симпатию? Но сама я со стороны Ком Хена ничего не замечала. Наоборот, думала, его мое общество тяготит. Он всегда был холоден и соблюдал дистанцию.
— Mamihlapinatapai,[10] — грустно отозвалась ведьма, неопределенно махнув рукой между мной и Ком Хеном.
Мужчина сжал зубы так сильно, что проступили желваки. Я только растерянно заморгала, чувствуя себя глупой. Слово мне было незнакомо, а вот Ком Хен, похоже, точно знал его значение.
Неловкая пауза затянулась.
Меня удивило, но Ком Хен не пытался оправдаться перед своей подругой. Я бы кинулась на шею, стала убеждать, что первое впечатление ошибочно. Тем более это утверждение недалеко от правды. Я даже сама хотела сказать это ведьме, но наткнулась на предупреждающий взгляд льдистых глаз и прикусила язык, так как поняла, что Наташа не нуждается в словах. Она все прекрасно видит, чувствует и делает одной ей известные выводы. И Ком Хен это знает, поэтому не пытается оправдаться и доказать что-либо. Значит… — сердце забилось чаще — я ему не безразлична?
Осознание этого заставило улыбнуться. Дыхание перехватило, но я себя одернула. Придумываю всякие глупости.
— Ты нам поможешь? — Ком Хен спросил хрипло и, кажется, немного виновато.
— А ты мне заплатишь? — ухмыльнулась Наташа. Светлая грусть исчезла из ее взгляда. Девушка стала собранной и деловой.