С этой секунды все попытки Дэвида сосредоточиться на собравшихся политиках и высокопоставленных чиновниках были обречены на провал. Сознание, что они с Лизой находятся в одной комнате и он не способен контролировать свою реакцию, обрушилось на него с силой, которую невозможно было предугадать. За дружелюбной улыбкой Дэвида роился хаос эмоций; за каждым его словом скрывались тысячи других, которые ему хотелось ей сказать. Его удивило и в то же время взволновало, какую тесную связь он ощущал с Лизой. Они как будто общались на каком-то невидимом и неслышимом уровне — словно призраки их юности уже сливались воедино, преодолев долгие годы разлуки.
Если Дэвид считал Лизу красавицей, когда ей было двадцать, то, увидев ее в тот вечер, такую спокойную, элегантную и в то же время, как это ни парадоксально, еще более чувственную в свои без малого сорок, он совершенно потерял голову. Он знал, что должен поговорить с ней, узнать, кто она теперь, почему пришла на эту вечеринку, как распоряжалась своей жизнью с тех пор, как они последний раз виделись. Могут ли они встретиться? Захочет ли она его видеть? Что, если встреча все-таки состоится?
Услышав, что айфон опять пищит, Дэвид вынырнул из прошлого и ощутил, что настоящее обрушивается на него, заставляя чувствовать себя каким-то потерянным. Вероятно, ничего удивительного, учитывая, как далеко он ушел по тропинке памяти.
О том, что от Лизы приходило сообщение, он вспомнил, только когда вытащил из кармана мобильный телефон и снова увидел на экране конвертик. Ощутив прилив радости и облегчения просто оттого, что увидел ее имя, Дэвид открыл сообщение. Потом, когда он подумал, как вероломны его чувства по отношению к Катрине, угрызения совести поглотили его радость и оставили ему мрак, который только сгустился, когда он прочел Лизино послание.
«Думаю, тебе нужно это увидеть», — написала она, и Дэвид без дальнейших объяснений догадался, что она пересылает сообщение Розалинд.
Он оказался прав.
«Из могилы ты мою мать тоже выгонишь?»
Со стоном, который из гневного переродился в раздраженный, а потом в отчаянный, Дэвид закрыл сообщение и подумал, не позвонить ли дочери прямо сейчас. Розалинд вела себя отвратительно, и это нельзя было так оставлять. Но ее превратный взгляд на ситуацию было не так-то просто исправить, и, отчитав ее сейчас по телефону, он точно этого не добьется. Честно говоря, Дэвид начинал всерьез побаиваться, что Розалинд ничто не переубедит.
Решив обстоятельно побеседовать с дочерью лицом к лицу, когда поедет в Бристоль на выходные, он нажал номер Лизы, и ему ответили уже со второго гудка.