— Он приходил минут пятнадцать назад, — сказала Кэти, — но она спала, и мы не стали ее будить.
Чувствуя себя беспомощной и убитой горем, Лиза отвернулась, собираясь вернуться к Дэвиду, но тут открылась дверь в приемную и на пороге появилась усталая и растрепанная Розалинд. Лиза замерла на месте, не зная, что говорить и что делать.
Заметив Лизу, Розалинд побледнела. Потом ее взгляд метнулся к отцу, как будто она боялась, что он мог исчезнуть.
— Я же говорила вам, — сказала она Кэти, — не подпускать ее к нему. Она хочет его убить...
— Тише, тише, — стала успокаивать Кэти, подходя к Розалинд. — Пожалуйста, говорите тише, здесь и другие пациенты...
— Извините, — пролепетала Розалинд, — но я боюсь, что она что-нибудь сделает.
— Ради бога, Розалинд, — сказала Лиза, — я бы никогда ничего не сделала во вред ему или тебе.
— Тогда почему папа лежит здесь? Почему доктор пытается убедить меня, что он не сможет выкарабкаться? Я знаю, за этим стоишь ты...
Вмешавшись прежде, чем Лиза успела ответить, Кэти сказала:
— Если хотите продолжать, вам придется выйти в приемную.
— Мне незачем с ней разговаривать. Я знаю, что она скажет...
— Розалинд, пожалуйста, — взмолилась Лиза. — Хочется тебе или нет, но нам надо поговорить.
Кэти твердо проговорила:
— Вы должны вместе решить, как будет лучше вашему отцу.
Схватившись за голову, Розалинд выкрикнула:
— Вы не понимаете, никто не понимает! Я не могу его отпустить! Он для меня всё...
— Я знаю, — сказала ей Лиза, — и ты тоже значишь для него всё. Бог свидетель, я тоже не хочу его терять, — проговорила она, начиная плакать, — но мы не можем сейчас думать о себе.
— Ты можешь, потому что никогда больше ни о ком не думала, — выкрикнула Розалинд, когда Кэти начала осторожно подталкивать ее к выходу.
— Клянусь тебе, Розалинд, если бы я не знала, о чем он написал в завещании, я бы не...
— Он написал это только потому, что ты его заставила, — истерически выпалила та. — Он боец. Он бы не сдался без борьбы.
— Но за что бы он боролся? За то, чтобы доживать свои дни со слабоумием? Он уже летал в Швейцарию, чтобы устроить себе уход...
— Нет! — взвыла Розалинд, зажимая уши. — Он никогда бы не сделал такого, не сказав мне.
— Он не говорил, потому что знал, как ты расстроишься.
Розалинд не переставая мотала головой.
— Ему было очень тяжело, — сказала ей Лиза. — Он ни в коем случае не хотел подводить тебя и Лоуренса, но от его болезни нет лекарства, и он боялся сделаться для нас обузой.
— Только не для меня. Я позабочусь о нем...
— Он этого не хочет. Унижения, страдания, годы, которые он вырвал бы из твоей жизни... Это было ему ненавистно, Розалинд, и я знаю, в глубине души ты это понимаешь.