Чувствуя, что начинает закипать от досады, Дэвид вновь попытался вставить ключи и, потерпев очередную неудачу, окончательно взорвался.
— Какого черта? — взревел он, когда к нему подошел Майлз. — Не могу открыть проклятую машину.
Майлз посмотрел на ключи и удивленно заморгал.
— Где пульт? — осторожно спросил он.
Когда Дэвид повернулся к нему, его лицо было напряжено.
— Ключи не подходят, — в ярости прошипел он, как будто Майлз умудрился каким-то образом оказаться в этом виноватым.
— Но обычно вы не... — начал Майлз, но запнулся, а потом сказал: — Давайте я попробую.
Бросив ключи Майлзу, Дэвид отошел в сторону. К этому времени он настолько рассвирепел, что с трудом сдерживался, чтобы не садануть кулаком по чертовой машине или по Майлзу, если тому каким-то чудом удастся преуспеть там, где он позорно провалился.
Майлз посмотрел на ключи, потом на Дэвида.
— Они не от машины, — проговорил он почти извиняющимся тоном.
Дэвид буравил его гневным взглядом.
Шумно сглотнув, Майлз спросил:
— При вас есть те, что с пультом дистанционного управления?
Чувствуя, что опять доходит до точки кипения, Дэвид сунул пиджак Майлзу, а сам принялся похлопывать себя по рубашке и карманам брюк, да с такой силой, что было больно.
— Здесь их нет, — сказал Майлз, проверив пиджак. — Должно быть, вы оставили ключи в церкви. Пойду посмотрю.
Когда Майлз помчался назад через стоянку, Дэвид закрыл лицо ладонями. Ярость внутри него стихала, причем так же быстро, как и вспыхнула. Какого лешего он так завелся? Это всего лишь ключи, черт побери. Да, он ошибся, бывает. У него много забот, и по какой-то фантастической причине у него на мгновение вылетело из головы, что обычно он открывает двери машины пультом дистанционного управления. С другой стороны, как он мог забыть, если делает это каждый день, даже не задумываясь? И он никогда не злился по пустякам, не заводился из-за проблем, которые можно легко решить. Так какого дьявола происходит с его уровнем терпимости? Нужно взять себя в руки, потому что такие вспышки просто неприемлемы и нерациональны. Сопоставив их с чувством тревоги, которое в последнее время преследовало его по всякого рода поводам (например, насколько далеко он хочет продвинуться по карьерной лестнице, будет ли он по-прежнему интересен Лизе, если решит остаться в рядах заднескамеечников, и готов ли он вообще... к новому браку), он мог в самом деле решить, что начинает терять нить. Откуда на него это свалилось? Ведь он не сомневается ни в своих чувствах к Лизе, ни в ее чувствах к себе. По крайней мере, он уверен в них большую часть времени, но нельзя отрицать, что бывают моменты, вот как сейчас, когда он без каких-либо логических причин вдруг проваливается в какую-то странную яму замешательства и даже неуверенности, как будто в нем самом, не говоря уже о его жизни, что-то разладилось.