Когда официант наполнил их бокалы и ушел, Тони поднял свой, чокнулся с ее и, улыбаясь и глядя ей прямо в глаза, проговорил:
— За нас.
Вот наглец! Чувствуя, что рука опять зачесалась, Лиза с милейшей улыбкой добавила:
— За старых друзей и новую жизнь.
Тони как будто нашел это забавным и, не отрывая глаз от Лизы, пригубил шампанское.
— Значит, я старый друг? — сказал он. — Так ты описала меня Дэвиду?
Вспыхнув, как будто Тони не имел права даже упоминать имени Дэвида, Лиза сказала:
— С чего ты взял, что я вообще ему о тебе рассказывала?
Он с любопытством поднял брови.
— Разве нет?
Не желая поддерживать дружеское подшучивание, которое пытался навязать ей Тони, Лиза отрывисто проговорила:
— Вообще-то, рассказывала. Он знает, что мы с тобой бывали вместе время от времени — чаще не были, чем были, — что так продолжалось около десяти лет и что теперь мы больше не общаемся.
Тони озадаченно нахмурился.
— Мне помнится, что чаще были, чем не были, — поправил он Лизу. — Но это же я. В нашей паре я всегда был более романтичным, а ты... Ну, скажем так... Первыми на ум приходят фразы «патологическая боязнь серьезных отношений» и «маниакальное стремление к независимости».
— Это было с тобой, Тони. Дэвид... Понимаешь, Дэвид...
Лиза лихорадочно пыталась подобрать слова, которые не звучали бы банально.
— Другой? — услужливо предложил Тони.
— Уж точно не такой, как ты.
Тони согласно кивнул.
— Твоя первая настоящая любовь.
— Верно. Откуда ты это знаешь?
Он сделал удивленный вид.
— Ты мне рассказывала. Несколько раз, как мне помнится.
Слегка покраснев, она сказала:
— Что ж, прошу прощения, если повторюсь, но это правда. Дэвид — любовь всей моей жизни.
Тони покачал головой.
— Нет, нет. Первая любовь, согласен, или теперешняя, или даже последняя, раз уж на то пошло. Но мы оба знаем, что настоящей любовью всей твоей жизни был — и остается, ибо ни ты, ни я еще не покинули этого бренного мира — ваш покорный слуга.
У Лизы отвисла челюсть. Она чуть дара речи не лишилась от возмущения.
— Ну, это ты себе польстил, — едко проговорила она. О, придумать бы что-нибудь такое, что по-настоящему поставило бы его на место! Вероятно, нужные слова придут ей в голову, но только когда все это закончится.
— А в моей жизни, — протянул Тони, — главная любовь — это, совершенно определенно, ты, моя милая.
Предвидя такой поворот, Лиза со скучающим видом закатила глаза и сказала:
— Разумеется, и, наверное, именно поэтому ты не сказал ни слова против, когда я объявила, что между нами все кончено.
Тони изумленно на нее воззрился.
— А что я мог сказать? — беспомощно воскликнул он. — Ты не желала выходить за меня замуж и даже постоянно жить со мной под одной крышей, а ведь, видит Бог, я просил тебя, и не раз. Я хотел от тебя детей, хотел завести собак и кошек, фей на рождественской елке... Я хотел того же, что и ты, но ты все боялась мне поверить, и в конце концов мне пришлось тебя отпустить, хотя бы для того, чтобы самому не тронуться рассудком. Знаешь, как ты сводишь с ума нашего брата?