— Алле! — пропела Рокси, проводя рукой у Лизы перед лицом. — Земля — Лизе, Земля — Лизе, пора идти смотреть мою комнату.
Схватив тетку за руку, она потащила ее на лестницу, а оттуда в восточное крыло. Там, из коридора, залитого разноцветными бликами от высоченного витражного окна и загроможденного строительными лесами, открывались двери в две спальни и две ванные.
Когда они вошли в комнату, которую выбрала Рокси, и та принялась бурно восхищаться низким диваном, камином и нишей для телевизора, Эми побрела дальше, к окнам, потерла запотевшее стекло и посмотрела на подъездную дорогу. Заметив у ворот машину, она стала наблюдать за ней, ожидая, что та заедет во двор. Прошло какое-то время, но машина не двигалась с места, и тогда Эми сказала:
— Снаружи кто-то есть. Звонок уже подключили?
Оглянувшись, Лиза сказала:
— Вряд ли, — и, подойдя к сестре, выглянула на улицу через импровизированную бойницу, проверяя, что их потревожило. — Я ничего не вижу, — проговорила она. — Куда ты смотришь?
— Они уже уехали, — ответила Эми. — Это была черная машина.
Лиза чуть не расхохоталась.
— Ну, это заметно сужает круг подозреваемых, — сказала она, вынимая из кармана айфон, который только что просигналил о полученном сообщении.
— Машина вернулась, — сказала Эми, снова вглядевшись в окно. — Постой-ка, похоже, они разворачиваются.
— Может, заблудились, — предположила Рокси.
— Но это частная дорога, — напомнила Эми. — По ней могут ездить только те, кого ждут в одном из домов. На то и камеры видеонаблюдения поставлены, чтобы не пускать нежданных гостей.
— Кажется, я знаю, кто это, — тихо проговорила Лиза.
Рокси и Эми обернулись и с удивлением увидели, что она побледнела.
— Взгляни, — сказала Лиза и, передав айфон Эми, стала наблюдать, как сестра меняется в лице, читая сообщение.
Когда Эми снова подняла взгляд, им с Лизой не нужны были слова. Такое сообщение могло прийти только от одного человека.
Розалинд Сьюэлл была хорошенькой, изящной женщиной. Черные как смоль кудряшки и удивительно голубые глаза не только давали прекрасное представление о ее ирландских предках, но и заставляли с гордостью замирать сердце отца. Цвет ее лица, в точности как у матери и бабушки, был бледным, как зимнее небо, а губы — красными, как розы, цветущие вокруг беспорядочных построек мельничного завода девятнадцатого столетия, который в наши дни переделали в роскошный особняк.
Сейчас она стояла у окна непритязательной, обставленной в деревенском стиле кухни и смотрела, как ее девятилетний сын Лоуренс карабкается под моросящим дождем на дерево, в шалаш, который чуть больше года назад построили его отец и дед. Никто толком не знал, хотелось ли Лоуренсу иметь такой шалаш, но идея всем понравилась, и с тех пор, как его построили, мальчик пропадал там целыми днями, даже посреди зимы, когда ни птицы, ни белки не поддерживали ему компанию, а голые ветки не защищали от ветра.