— Да, да, так оно и — есть, — вскочил я, — вы совершенно правы, Липотин: я общаюсь с привидениями… В общем: ежедневно… здесь… в том самом кресле, в котором вы сейчас сидите… вижу… образ… я вижу… княгиню!.. Она приходит ко мне! В любое время дня и ночи… и преследует меня своими глазами, своим телом, всем… всем своим существом, от которого нет спасения. Она ловит меня — хладнокровно, неумолимо, расчётливо, как тысячи пауков в этом забытом Богом и людьми доме ловят мух в свою ажурную, искусно сотканную паутину… Помогите мне, Липотин! Помогите мне, помогите, чтобы я… чтобы я не…
Это неожиданное для меня самого словоизвержение, казалось, прорвало во мне какую-то дамбу; почти не соображая, что делаю, я упал перед Липотиным, как перед сказочным волшебником, на колени и поднял на него затуманенный слезами взгляд.
Он медленно приподнял левое веко и так глубоко затянулся своей сигаретой, что снова послышался отвратительный присвист. Табачный дым окутал его лицо, и сквозь него он вкрадчиво прохрипел:
— Ваш покорный слуга, почтеннейший, ведь… — его испытующий взгляд царапнул меня, — ведь кинжал по-прежнему у вас, не так ли?..
Я хватаю со стола тульский ларец и поспешно нащупываю потайную пружинку.
— Так, так! — бормочет Липотин и покровительственно ухмыляется. — Отлично! В вашем лице реликвия Хоэла Дата обрела своего настоящего наследника. Храните её как зеницу ока. И вот вам мой дружеский совет: подыщите для кинжала какой-нибудь другой тайник! Сдается мне, вам и самому уже не раз бросалось в глаза поразительное сходство — можно было бы даже сказать: родственность! — этого миниатюрного азиатского саркофага с земной оболочкой Асайи Шотокалунгиной, моей прежней, высокочтимой хозяйки. А смешивать символы не рекомендуется, можно легко перепутать и те силы, которые стоят за ними. Такая смесь взрывается при малейшей детонации.
Грозовые всполохи каких-то полупрозрений сверкнули в моей душе. Я так порывисто выхватил кинжал из серебряного ковчежца, словно самого себя освобождал от тех филигранно сработанных чар, которыми был окован на протяжении стольких дней, недель… а может, и лет… А ведь и в самом деле было бы, наверное, совсем неплохо — взять да и пронзить магическим клинком сидящий предо мной фантом! Но Липотин с таким надменным недоумением вскинул брови, что вся моя решимость сразу куда-то улетучилась.
— В магии мы все, мой покровитель, не более чем жалкие дилетанты, постигающие лишь самые азы, — поддразнивал меня Липотин и так старательно хохотнул, что в горле снова зловеще засвистело. — Подобно неопытным скалолазам, которые за всем своим технически сложным, громоздким снаряжением и детально разработанным, продуманным вплоть до каждого шага маршрутом подчас забывают о такой элементарной вещи, как прогноз погоды, я уж не говорю — о цели своего восхождения, мы то судорожно цепляемся за внешний ритуал, то легкомысленно пренебрегаем им; а ведь в магии речь идёт не о покорении какой-то одной недоступной вершины — это дело фанатичных аскетов! — но о свободном, без этих чудовищных и нелепых «аппаратов тяжелее воздуха», парении над миром и человечеством, когда маг в мгновение ока облетает весь земной шар, погружается в глубины океанов, возносится к звёздам…