— Что поделаешь, — сказал Аввакум. Кто ночью мало спит, тому утром трудно проснуться!
Балабаница посмотрела на него удивленными, искрящимися глазами, пожала плечами и весело засмеялась. Смех ее был чистый, звонкий. Она уперлась руками в бока, блузка натянулась, обрисовывая пышную грудь.
— Что поделаешь, такова уж моя вдовья доля! — вздохнув, сказала она с грустью в голосе.
Но глаза все еще продолжали смеяться.
Аввакум поглядел ей вслед. Он проснулся в бодром настроении, ему даже хотелось насвистывать.
Когда она скрылась из виду, он быстро вернулся в дом, отпер маленькой отмычкой дверь ее комнаты, прошел в спальню и опустился на колени. Некрашеный дощатый пол был чист, на нем никаких следов. «Сюда он входил в носках, — подумал Аввакум. — Ботинки оставил в первой комнате, а там пол земляной, неровный, и, после того как его подмели, разглядеть ничего не удастся».
В черепке от разбитого кувшина пышно цвела пеларгония — в комнате стоял приятный запах; он сливался с ароматом цветущей герани, которая красовалась на окне, напоминая о беззаботной юности, о давно прошедшем.
Быстро заперев дверь, Аввакум вышел на улицу и торопливо зашагал к старой корчме. Марко Крумов накормил его тюрей из поджаренного хлеба, брынзы и горького перца. Он уничтожил ее с волчьим аппетитом, и у него долго еще жгло во рту.
Бай Гроздан наливал себе на кухне рюмку анисовой водки, когда увидел, что к нему во двор вошел Аввакум. Сердце у него почему-то екнуло, и он, глубоко вздохнув, мрачный и недовольный, спрятал бутылку в буфет.
А тем временем жена его, Грозданица, уже болтала с Аввакумом возле дома.
«Почему я не ушел минут на пять раньше!» — досадовал на себя председатель. Он важно откашлялся, вышел в сени и широким жестом пригласил Аввакума в дом.
— Милости просим! — сказал он, глядя на гостя исподлобья. Пока он думал, предложить ли Аввакуму стул, сюда вбежала тетка Грозданица, с виду женщина сердитая, и накинулась на мужа:
— Что ты за человек, Гроздан! Пришел гость, а ты стоишь посреди дома, как столб, разве так можно! — гортанным голосом выговаривала она ему. Потом распахнула дверь горницы, кинулась к столу, торопливо разгладила кружевную скатерть, снова подбежала к мужчинам. — Заходите, заходите, присядьте, как положено, а я соберу скоренько на стол, что бог послал!
Аввакум поклонился и почтительно поцеловал ей руку.
Грозданица покраснела и с невиданной доселе гордостью взглянула на мужа.
Бай Гроздан от смущения закашлялся.
Вошли в горницу, сели друг против друга.
Тут стоял гардероб, комод с будильником на нем и широкая кровать с разрисованными спинками; сиденья стульев были застланы вязаными салфетками, на стенках висели лубочные картинки, на окнах — белые занавесочки. В сравнении с этой комната Балабаницы казалась убогой кельей.