Чуть ли не сталкиваюсь в коридоре с худенькой девочкой, на вид лет десять. Такое впечатление, что она стояла за дверью, ждала, когда я проснусь.
– Ой! – вскрикиваем оба.
– Бибиджон хотела узнать, проснулась ли ты? – говорит девочка, смущаясь.
– Что? – не понимаю я.
Девочка ничего не объясняет, быстро убегает. Тотчас появляется моя свекровь. Молча окидывает меня взглядом, разворачивается и уходит. Я мнусь в нерешительности в коридоре, не зная, что делать. К счастью, свекровь быстро возвращается, несёт в руках какие-то яркие вещи, протягивает мне.
– Переоденься. В доме полно мужчин, а у тебя юбка колени не прикрывает.
Я забираю вещи, захожу в комнату. Она принесла мне длинное шёлковое платье, красиво вышитое по круглой горловине, широкие брюки, точнее, шаровары, они присборены снизу, и косынку. Всё подобрано в цвет, всё яркое, красивое, национальное.
Одеваюсь в соответствии с местным этикетом, теперь я похожа на одну из тех девушек, что видела в аэропорту. Только с косынкой не знаю, что делать, накидываю на плечи, выхожу.
Свекровь ждёт меня в коридоре. С улыбкой кивает головой: увиденное ей понравилось. Помогает мне завязать на голове косынку:
– Так-то лучше, Дарига. Пойдём, с семьёй познакомишься.
Иду следом за ней какими-то темными коридорчиками, попадаю на кухню, где хлопочут над столами три молодые девушки. Они одеты так, как и я: длинные платья рубашечного покроя, шаровары и косынки на головах. Только цвета разные, непременно яркие. И ещё заметила: на руках и на шее у каждой много золотых украшений. Этот яркий блеск золота, камней и шелка слил для меня все лица, поэтому я совершенно не запомнила, кто из них Абигайль – жена старшего сына Нурмата, кто Султон – жена Алишера, а кто Зухра – жена Акмаля. Непривычные для моего слуха имена детей вообще слились в нечто непонятное. Единственное запомнила, что дочь старшего брата Рустама зовут Медина – это та девочка, которая приходила меня будить. И которая единственная из женщин, не считая свекрови, говорит по-русски.
– Ленятся мои невестки, не хотят учить русский. Зачем, говорят. Оно и верно, чтобы еду приготовить, за домом следить, да мужа ублажить, языков знать не нужно, – поясняет свекровь.
Я вежливо улыбаюсь каждой из новых родственниц. Что мне ещё остаётся делать? С ними не поболтаешь.
– Мама…
– Оча, оча Надира, – поправляет меня свекровь. Она хочет меня приучить к их языку? Хорошо.
– Оча Надира, – с трудом выговариваю непривычные слова, – Чем я могу помочь?
Я и так себя неловко чувствую, все женщины вокруг носятся, хлопочут, а я стою посредине, глупо улыбаюсь.