Он щелкнул пальцами, и появился Малыш, разодетый в таком же стиле.
— Малыш, награду и шампанское.
Меня слегка смутил подобный оборот вещей.
— Подождите, Малыш, прикажите вначале вашим людям прекратить расходовать боеприпасы.
Он улыбнулся мне своей искусственной обезоруживающей улыбкой.
— У них была уйма возможностей разделаться с вами как бы то ни было, но это уже подвиг дойти сюда. Я тренировал их несколько недель. Надеюсь, моя форма вам нравится: это несколько непрактично в сражении, но очень живописно. Взгляните на сегодняшнюю форму… Только зеленый или серый цвет хлопкового мундира, будто для теста на дальтонизм. Я уточню, что у меня полное право носить эту форму: я был введен в почетное звание полковника лично королевой за особые заслуги.
Он по-кошачьи хитро улыбнулся. Вернулся Малыш, неся большую красную атласную подушку.
— Прекрасно, прекрасно. Держите, вот награда.
Три свернутых рулона микрофильмов в серебряных капсулах.
Он открыл одну, она едва была больше полутора сантиметров длины, и как печатка, раскрывалась посередине. Он положил мне на ладонь маленький рулон.
— Спасибо, — сказал я, кладя в капсулу микрофильм, а затем убрав все три в карман своей куртки. — А деньги?
— Ах да, деньги. Мне нравится, что старые инстинкты алчности не исчезли полностью в вашем летаргическом поколении. Но вот шампанское.
Подошел торжественный Малыш, неся то, что мне показалось массивным серебряным подносом, на котором стояли два бокала шампанского в форме тюльпанов.
— Конец «49», — прошептал Петерс загробным голосом.
Он поднял бокал и посмотрел на меня.
— За победителя и, теоретически, за величайшего шпиона мира… после меня, естественно.
К моему стыду, я должен признать, что проглотил свою «пищу богов» (или амброзию) залпом… Но меня мучила жажда и жар. Я боялся его проявления.
Мощная зеленая стена поплыла у меня перед глазами. Мне показалось, что уши заложило. Я слышал, как разбился о бетон мой бокал, но так и не заметил, кто меня ударил.