Он кивнул.
— Сможете воспользоваться?
Он вновь кивнул.
— Посмотрим, можно ли установить связь с Качи. У меня нет желания проделывать путь над океаном.
Я вновь взглянул вперед. Проверил показания табло. Двигатели начали перегреваться, — я не убавил газ. Кое-как исправив положение, я попытался выглянуть сквозь боковые стекла.
Полчаса спустя я, нервничая, переключил баки, но моторы продолжали работать так, будто ничего не произошло, и у меня замедлилось сердцебиение. Я начал привыкать к самолету и даже попытался, точно выставив его по горизонту, включить автопилот.
— Смотрите, без ручного, — показал я Хоннейбану, но тот продолжал брюзжать.
Через полтора часа он связался с базой. Я взял наушники и услышал опьяняюще прелестный голос, несколько искаженный помехами. Они уточнили мой курс, по радару, определили, насколько меня снесло. Рука, лежавшая на приборном щитке, ощущала размеренную вибрацию, означавшую, что все идет нормально. Левый двигатель все еще был немного перегрет, пришлось вновь сбросить газ. В восьмидесяти километрах от Качи, одного из арабских королевств, где нет нефти, я смог поговорить с базой.
— Победитель — базе, победитель — базе, — гундосил я.
Мне сказали, что слушают.
— Не хотелось бы вас шокировать, — сказал я, — но мой самолет — «Мессершмитт 110» с опознавательными знаками люфтваффе.
Мне не поверили и попросили повторить.
— Машина очень старая, — продолжал я, — поэтому прошу на всякий случай быть наготове.
Они согласились, а я молился, чтобы не нашлось на базе ветерана-артиллериста, готового свести старые счеты. Увидев берег, я начал медленный спуск в раскаленном воздухе… и боль вновь заявила о себе.
— Чего вы так крутитесь? — спросил меня Хоннейбан, от которого ничто не ускользало.
— У меня ранение в такое место, о котором стыдно говорить, — сухо сказал я.
Он рассмеялся. У него не было намерения прощать мой удар в горло. Я прошел над полосой базы, длинной превосходной бетонной полосой, позволяющей посадить даже «вулкан», если арабы вдруг занервничают и понадобится применить силу. В данный момент там находились два вертолета, три стареньких «варсити» и «метеор» командования базы.
Я развернулся по ветру, прошел немного дальше и развернулся для посадки. С такой длинной полосой я мог забыть об элеронах, тем более, что не знал, каким рычагом они управляются. Отвел рычаг выпуска шасси. И ничего… Попробовал еще раз… все без изменений. Только пикание в ухе и свист перематывающейся ленты.
— Шасси не вышло. Шасси не вышло.
Пришлось уйти на второй круг. Петерс действительно сделал все, чтобы выигравшему Большие гонки не удалось похвастаться своей победой. Я никогда не пробовал садиться на брюхо, а с подобной старой развалиной и вовсе не было желания так рисковать. Хоннейбан слегка побледнел, когда я сообщил ему, что произошло… Даже он понимал, что без шасси не сядешь.