Крейга всегда удивляло, чем занимался сержант Макларен. Тот что-то говорил о преподавании в школе, но казалось совершенно невозможным, чтобы человек мог учить чему-то после того, как он узнал всю глубину отчаяния, заставившую Макларена с такой горькой убежденностью говорить, что после войны ни для чего не осталось места, кроме собственного выживания человека. Ему доставило бы удовольствие снова увидеть Макларена, столкнуться с ним лицом к лицу и сказать: «Ну, вот и я. Я сделал то, что ты мне посоветовал. Ты по-прежнему считаешь, что твой совет был хорош?»
Макларен сказал тогда, что единственным выбором для Крейга будет превращение в джентльмена или пирата, а так как тот был англичанином, то выбрал компромисс и попробовал и то, и другое, ибо сержант Макларен говорил, что цивилизация кончилась и единственное, что осталось сделать, — это захватить как можно больше власти, чтобы сделать жизнь сносной.
Он и хватал: хватал обеими руками и сжимал до тех пор, пока жертвы не начинали пищать. Затем они пытались дать сдачи; жертвы, которые он выбирал, были такими же грубыми, как и он сам; они огрубели в Индокитае в ходе многолетней войны до тех пор, пока у них не осталось одно лишь умение уничтожать других и отчаянное стремление к победе. К любой победе. После Индокитая они двинулись в Северную Африку, это были наиболее элегантные разбойники в истории. Сен-Сир — для изящной беседы, парашютно-десантные войска — для беспощадности.
И в Северной Африке они боролись против Крейга, а он профессионально продавал минометы, базуки, гранаты и пулеметы всегда готовым нажать на курок арабам, которые были счастливы уже от того, что им удавалось направить оружие в нужную сторону. Разрушения, которые они причиняли, были огромными и абсолютно случайными. С помощью винтовок, которые он поставлял, они убивали французов, и женщин, и детей; а затем и друг друга: крепкий или немощный, молодой или старый, это не имело никакого значения. Лишь узнав, где находится курок, они немедленно на него нажимали. Для европейца это было более чем страшно, это было непостижимо. Но они хорошо платили. Наличными. Каждый раз.
Французы контратаковали, не с большей жестокостью, так как это было уже невозможно, но с большей эффективностью. Они охотились за борцами за свободу или за террористами (это всегда синонимы: различаются только точки зрения), за руководителями, за штабами, за линиями снабжения и так далее, в конце концов они охотились за Крейгом, который, как они утверждали, заслуживал смерти за то, что продавал средства убийства дикарям. Крейг вспоминал увиденных убитых мужчин и женщин, с размозженными армейскими башмаками пальцами на руках и ногах, со следами ударов электрического тока на яичниках. Ему показывали машину, специально предназначенную для этого, своеобразный подарок на день рождения для маркиза де Сада. Затем были взрывы бомб в арабских кварталах, молодые колонисты, ревущие на улицах, скандирующие — Ал-жир фран-цуз-ский, гром кастрюлек и гудки автомобилей. Они были не лучше, чем арабы, может быть, даже хуже. Им следовало бы помнить, на кого они сами стали похожи.