Говорили в этом контексте и о флоте. Обосновывая нужность и полезность своих соплеменников, Софониба напомнила о виденных нами в пути многочисленных малых гаулах бастулонских рыбаков — более узких и быстроходных, чем пузатые купеческие. А благодаря хоть какому-то килю — уж всяко не уступающих в остойчивости туземным плоскодонкам. Жизнь же у тамошних рыбаков — далеко не малина, особенно теперь, и стоит лишь поманить, объявить вербовку добровольцев — мигом найдутся и подходящие люди, и подходящие судёнышки. И ведь права, тут возразить нечего.
Никто не произносит вслух, но все в курсе, что при случае кое-кто из тех рыбачков и деревянную парусно-вёсельную «рыбу» сцапать не побрезгует, и немало таких, так что контингент это в самом деле тёртый и лихой, и для будущих целей Миликона — вполне пригодный. Но то — для будущих. Сейчас выхода к морю у владений вождя нет, они — выше по течению Тинтоса, а без своего морского порта не так-то легко будет объяснить римлянам смысл и предназначение многочисленной бастулонской флотилии. Это ведь для открытого моря те рыбацкие гаулы мелковаты, а на небольшой реке каждая из них будет выглядеть как та подводная лодка в степях Украины, гы-гы! А уж целый флот из таких гаул — на хрен, на хрен! Вот позже, когда Миликон поднакопит силёнок для наступательно-завоевательной операции, а Ликут со своими лузитанскими хулиганами — поможет обосновать перед римлянами её целесообразность и своевременность, тогда — другое дело. Тогда и жалоба дружественного и союзного Риму вождя на отсутствие у него своего собственного флота прозвучит убедительно и реакцию вызовет правильную — без тех идиотских вопросов, на которые ведь иначе пришлось бы на полном серьёзе чего-то внятное отвечать. Римляне — ни разу не хохлы, и довод «а шоб було» с ними не прокатит.
На следующий день, дав мне таким образом пару дней побалдеть в семейном кругу, тесть вызвал меня к себе для отчёта о командировке. Мужик есть мужик — ему и половины того не понадобилось объяснять, что я бабам своим разжёвывал. Самый подробный рассказ в результате оказался не о делах, ради которых я был туда направлен, а всё о том же приколе с Дахау — Фабриций успел отписать отцу, и мне пришлось разжёвывать Арунтию неизвестный ему контекст. Въехав в суть юмора, тесть тоже прикололся, после чего посмеивался всякий раз, когда в разговоре упоминалось название лагеря и городка. Но особенно доволен он остался, конечно, не приколом, а тем, как лихо мы настропалили Миликона на массовую подготовку турдетанских лучников. Оказалось, что и он здесь времени зря не терял.