А вчера как раз и нумидийскую трирему удостоились чести лицезреть. Млять, умора! На нашей палубе ржали все! Нет, в качестве первенца флота сугубо сухопутной до сих пор державы это изделие нумидийского кораблестроения, возможно, было не столь уж и скверным. Но мы-то ведь сравнивали его не с рыбацкими корытцами и даже не с купеческими гаулами, а с настоящими триремами, которые этот уродец и пыжился изобразить! Короткий — ну не умеют нумидийцы делать сборный киль, а цельного дерева не хватило, широкий, с тупыми плохо обтекаемыми обводами корпуса, высокий, да ещё и с башней, которые даже у римлян только на квинкеремах ставятся. «Скорпиона» мы на ней не заметили ни единого, лучников как-то тоже, и на кой хрен нумидийцам сдалось это громоздкое и тяжёлое сооружение, мы даже не сразу-то и въехали. Потом-то разглядели на ней расфуфыренного начальника, который обозревал с её высоты и подчинённых, и окружающий пейзаж. Обезьяны, млять! Как есть обезьяны! Ну и, само собой, грубое подобие римского абордажного корвуса спереди — видимо, чтоб всё «как у людей» было. Чтобы убедительно нагнать «яхту» Арунтия, идущую себе спокойным ходом, этому нумидийскому угрёбку пришлось задействовать все свои ряды вёсел, а потом наш наниматель, приколовшись, приказал прибавить скорости, и один единственный гребной ярус его прогулочного судна — правда, двойной, то бишь по два гребца на весле — легко сделал это несуразное нумидийское чудо.
Естественно, те из наших бойцов, кто был с нами на палубе, не упустили случая поделиться этим приколом с товарищами, пригнавшими лошадей по суше, так что в кулаки теперь прыскал весь наш отряд. Тесть же мой — продувная бестия — добившись нужного эффекта, тут же подсказал Харидему, что с хорошим греческим кораблестроителем его дядя сможет обзавестись и нормальными триремами, за качество и скорость которых ему не придётся краснеть перед соседями. И сразу предложил спутнику своё посредничество в поиске и найме нужного специалиста, которого на самом деле подыскал и нанял заблаговременно. В результате обрадованный племянник Масиниссы, получивший возможность крупно угодить царственному дяде, мигом стал его преданнейшим другом…
Между тем, соглашаясь на посредничество Харидема в делах с нумидийским царём, Арунтий одним выстрелом убивал сразу нескольких зайцев. Во-первых — получал друга и союзника на сопредельной территории, а значит — спокойствие и безопасность в районе нашей недвижимости. Во-вторых — маскировал своё собственное участие в интриге подставным лицом, сам оставаясь формально в стороне. Ну, усиливается Нумидия, есть такое дело, но при чём же тут один простой карфагенский олигарх? Это всё он, неугомонный нумидиец Харидем, гы-гы! И наконец, в-третьих — это позволяло обойтись без заезда в Цирту к самому Масиниссе, а значит — ознакомиться не с царской показухой для важных иноземных визитёров, а с реальным состоянием нумидийских дел.