– Вот здесь наши позиции, а это…
Он не успел закончить фразу – в кают-компанию вошел старший помощник командира «Ташкента» капитан-лейтенант Орловский.
– Товарищи командиры, – сказал он усталым голосом, – прошу приготовиться, подходим к Севастополю. С корабля сходить тотчас же, как только ошвартуемся: район, куда пристанет «Ташкент», обстреливается артиллерией противника…
Над Севастополем стояло зарево. По вспышкам артиллерии, по разноцветным пулеметным трассам и по полету бризантных снарядов капитан Семеко угадывал, что делалось в осажденном городе, и рассказывал нам. Ворожейкин, молча, устало переставляя ноги, шел сзади, прислушиваясь к рассказам капитана. В сумраке море едва было заметно. Гул, похожий на отдаленный гром, разрывал воздух. Сопровождавшие «Ташкент» миноносцы подошли ближе к берегу и открыли огонь. «Ташкент», не желая себя обнаружить, молчал. Ему нужно было скрытно подойти, произвести высадку прибывшего на его борту войска, выгрузить боеприпасы, артиллерию, продовольствие, принять раненых и до наступления рассвета уйти.
Мы поблагодарили командира корабля Ерошенко, комиссара Коновалова и старшего помощника Орловского и сошли вместе с Ворожейкиным и капитаном Семеко по шаткой сходне на причал. Ворожейкину надлежало явиться на флотский командный пункт, а Семеко собрать своих орлов и двигаться по назначению.
В темноте едва виднелся берег: разбитые домики и обгоревшие склады. У самой воды стояла толпа: ходячие раненые, женщины и дети.
Проходя мимо раненых, столпившихся на узкой прибрежной полосе бухты в ожидании корабля, мы ощутили сильный запах гнилой крови. Раненые отчаянно смолили цигарки, пряча их после каждой затяжки.
Вслед за нами сошла группа командиров стрелковой бригады, и началась выгрузка оружия и солдат.
Береговая полоса, к которой причалил «Ташкент», была узка и тесна. Раненые раздались в сторону, образовав коридор. Когда шли коридором, раненые, с любопытством рассматривавшие солдат, выкрикивали:
– Держите, братки, Севастополь крепче! Подлечимся – сменим вас!
– Будьте покойны! Лечитесь себе на здоровье, а мы не сплошаем! – ответил один из солдат, и мы легко узнали голос Синявина.
Услышав этот голос, мы все ощутили радость: хорошо, когда есть на свете такие вот спокойные, деловые, добрые и вместе с тем бесстрашные русские люди, как этот Синявин.
Захотелось попрощаться с Синявиным и его товарищами. Схватившись за руки, мы направились к колонне, напряженно вглядываясь в темноту.
Бригада строилась у подножья холма. На вершине холма время от времени рвались снаряды: гитлеровцы били с Северной стороны.