В результате "Зефир" причалил между Журавлем и Святоянской, в большому неудовольствию Генриха Шульца, до складов которого на улице Поврожничей оттуда было гораздо дальше, чем от Зеленой Брамы.
Мартен чувствовал себя почти счастливым. Встреча с Марией Франческой и первые дни, проведенные с ней в усадьбе на Холендрах, не обманули его надежд, а жемчуга, которые он привез, вызвали её искреннее восхищение. Она скучала по нему - это точно, и теперь они не могли натешиться друг другом.
Ни Шульц, ни его "тетушка" не нарушали этой идиллии. Пани фон Хетбарк удалилась в Гданьск, где у неё хватало разных интересов, а Генрих, снедаемый ревностью, занялся делами "Зефира" и каперских листов для его капитана, стремясь поскорее снова выпроводить его в море.
В буре страстных заверений от внимания Мартена не ушли однако некоторые детали и обстоятельства, которые его удивили и даже немного обеспокоили. Так, например, он случайно обнаружил, что кроме спален, занимаемых Марией и пани Хетбарк, наверху помещались ещё три комнаты поменьше, с широкими ложами, зеркалами и предметами, которыми обычно пользуются женщины. Ян знал, что и Леония, и прочая прислуга живут во флигелях. Тем более, что дорогая обстановка этих альковов явно исключала такое их предназначение. Тогда для кого все это было приготовлено?
Когда он спросил об этом, Мария Франческа пожала плечами.
- Наверху - комнаты для гостей, - ответила она. - Временами там ночует Генрих, иногда - кто-то из его приятелей.
Такой ответ не удовлетворил Мартена. Спальня Генриха и две прилегавшие к ней комнаты выглядели совершенно иначе и находились в противоположном конце дома. Разве Мария об этом не знала?
- Да меня это не интересует! - отмахнулась она с легким раздражением. - Я тут не хозяйка. Размещением гостей занимается Анна. Может эти комнаты сейчас вообще не используют.
Мартен усмехнулся.
- Раньше пользовались, - заметил он. - Похоже на то, что наш святоша Генрих держал тут небольшой гаремчик.
- Ох, не думаю, - недовольно буркнула она, надув губки, после чего перевела разговор на другое, словно эта тема её раздражала.
Мартен не настаивал, хотя в тот же день невольно сделал ещё кое-какие мелкие открытия, утвердившие его во мнении, что Генрих не был ни столь набожен, ни столь занят умножением капиталов, как можно было полагать, зная его прежде. Напротив: тут он явно наслаждался роскошью стола и ложа, как и прочих мимолетных радостей, на что указывали прекрасно снабженные погреба, горы бутылок от вина и ликеров, груды пользованных и запасы новых карт, а также почти выветрившийся, но ещё ощутимый аромат благовоний, розовой воды и пудры, сохранявшийся в альковах наверху.