— Он сейчас превосходно работает, — сказал я.
— А как у тебя?
— Я тоже кое-что сделал. Но Чарльз на самом деле творит чудеса.
— Ты ведь знаешь, он может все. Если только его заставлять.
Она улыбалась, в глазах у нее светилась гордость, лишенная иллюзий.
— Дорогая моя, в том-то все и дело. Ты ведь понимаешь, я не хочу тебя обманывать. За ним и сейчас нужно присматривать, — сказал я. — И это должна сделать ты. Я слишком далеко. Видишь ли, есть две проблемы. Предложенная мною, которая является абсолютно надежной и довольно трудоемкой, и идея Константина — ее можно осуществить быстрее, и она эффектнее, но она может не сработать. Чарльз, конечно, предпочел бы эту вторую. Пойми, Чарльз не имеет права рисковать. Поэтому я взял с него обещание, что он будет работать над моей проблемой. Но я немножко беспокоюсь…
— Естественно, — улыбнулась Одри.
— Мне кажется, что это твоя забота.
— Конечно, — сказала она. — Я прослежу, чтобы он работал над твоей проблемой.
Одри выглядела усталой, она смирилась, не утратив чувства юмора, и — я неожиданно понял — сильно постарела.
— И много тебе еще понадобится времени, чтобы довести его до цели? — спросила она.
— Год или два по крайней мере, — ответил я.
— У меня гора с плеч свалится, — сказала она.
1
В начале лета я несколько раз писал Шериффу, спрашивая его, как продвигается работа. Он отвечал мне бодрыми письмами, но меня беспокоило, что он не касается подробностей. Когда же в ответ на некоторые специальные вопросы я получил открытку: «Все идет отлично. Нет времени писать», — у меня возникли подозрения. Я убедил Рут написать письмо Одри, с тем чтобы я мог добавить несколько строк. В ответном письме Одри писала:
«Передайте Артуру, что все идет нормально. Я вчера разговаривала с Хенсманом. Чарльз работает над темой, предложенной Артуром, он решил, что идея Константина слишком рискованна».
Рут ничего не поняла.
— Я думал, что Шерифф испортит все наши планы, — пояснил я, — но я был несправедлив к нему.
Удовлетворившись ответом Одри, я вернулся к своим делам. Я работал все больше и больше и в июне смог порадоваться результатам своих трудов. Я все глубже ощущал, что, как бы мне ни было трудно, я радуюсь, наслаждаюсь процессом работы. Временами меня слегка мучила совесть, что я не в Саутгемптоне, чтобы проследить за Шериффом, но уж очень захватила меня моя книга. В это время до меня почти совсем не доходили новости из ученого мира. Только однажды я видел Константина, вероятно, от него я и услышал, что осенью освободится кафедра в Лидсе. Помню, я мельком подумал, что, если бы это было на год или два позже, Шерифф мог бы получить это место.