В конце концов я заставил себя пойти к нему. Он был дома, когда я вошел.
— Хэлло, — поздоровался он со мной. Я заметил, что левое веко у него подергивается.
— Ты уже знаешь результаты? — промямлил я.
— Нет.
— Мне очень жаль… Я просто не могу поверить…
— Какая?
— Вторая.
— Вот как, — он помолчал. — Ты получил первую?
— Да.
— Я рад за тебя. А Чарльз?
— Тоже.
Мы сидели молча.
— Да, черт возьми, Артур, — сказал он наконец, — это трудновато пережить. Один такой удар, и мне больше ничего не остается. Моей ставкой в этой игре была свобода. И я проиграл.
— Ну да ладно, — добавил он, — словами делу не поможешь. — Голос его звучал ровно. — А вот ты определился, это уже кое-что. Где ты собираешься работать? Что ты собираешься делать?
— Нет, что ты собираешься делать? — сказал я.
Он помолчал.
— Займу какую-нибудь незначительную должность и буду влачить незначительное существование.
— Надо что-то предпринять.
Он улыбнулся.
— Что? Если у меня вообще есть какое-то призвание, то это теоретическая работа. А теперь это исключено.
— Пойдем, пройдемся, — предложил я, — и постараемся выработать какой-нибудь план.
Он немного поколебался.
— Нет. Мы сегодня не подходящая компания друг для друга.
— Чепуха, — запротестовал я.
— Я пойду один, — сказал он.
Мне стыдно писать об этом, но я разыскал случайного знакомого, также получившего диплом первой степени, и мы провели этот вечер вместе, празднуя нашу победу; счастью нашему не было границ.
2
Я приступил к работе в конце сентября. Стипендию мне дали около ста двадцати фунтов в год, что для меня было уже просто роскошью, и свою единственную комнату я сменил на квартиру из двух комнат в том же доме. Я был слишком занят, чтобы радикально менять местожительство. В течение трех недель я дневал и ночевал в Королевском обществе, изучая новейшие методы в кристаллографии. Сотрудники там были очень добры ко мне, никому не известному молодому человеку, еще даже не начавшему самостоятельную научную работу, и они потратили много часов, знакомя меня с современным оборудованием, показывая мне последние научные публикации и критикуя мои проекты. Тут я впервые столкнулся с людьми, готовыми поделиться своими знаниями, на меня это произвело большое впечатление, и мне захотелось остаться там работать. Но Остин дал мне понять, что, если я брошу колледж, будут трудности со стипендией, и тогда я отказался от этой мысли; он отдал меня в распоряжение Тремлина, преподавателя, которого я до того почти не знал и который в неопределенной ситуации тех послевоенных лет был биохимиком с уклоном в кристаллографию.