— Вот как раз по этому поводу, — начал было Терещенко, кивая на Алену, но усатый отмахнулся от него и снова переключился на тетку Таю:
— И как дела у твоего мужа, он уже, наверное, доктор наук?
— Ай ты, господи, — хохотнула та, — Славик, ты все такой же нерешительный! Ладно, чтобы не перечислять всех моих бывших мужей, законных и незаконных, скажу откровенно: теперь я одна.
— Не может быть! — восхитился он.
— Точно! — рассмеялась тетка Тая.
Он тоже было заулыбался, но потом вдруг посерьезнел, его густые брови сошлись на переносице:
— И много их у тебя было?
— Да ладно вам, господин следователь, были и прошли. Какая разница-то, — Тая тоже перестала смеяться, глаза ее наполнились туманной задумчивостью. — Надо же, когда провожала тебя на вокзале, думала: никогда, даже если встречу, нипочем не заговорю. А вот теперь смотрю на тебя и радуюсь, как последняя дура!
— Время лечит, — кивнул следователь. — Действительно, что было, то прошло. Так как зовут племянницу? Неужели это Наташина дочка? — он снова повернулся к Алене. Ее предположение насчет глаз оказалось абсолютно верным — они блестели, как черные маслины, только что вытащенные на свет из банки.
— Алена, — представилась она.
— Кстати, Алена — ваша козырная карта, — доверительно проговорила тетка Тая, всем телом подавшись в ее сторону. — Она последняя, кто общался с убитым Журавлевым. Я уже говорила вашему молодому человеку, — тут она кинула укоризненный взгляд на Вадима, — но он как-то неадекватно отреагировал.
— Еще бы! — фыркнул надутый Вадим. — Вячеслав Иваныч, да ведь Алена…
Тот снова прервал его жестом и пожевал губами:
— Алена, Алена… уж очень это имя мне… что-то напоминает…
— Правильно, — упрямо заявил Терещенко, — дело о маньяке, который убивал девушек, рекламирующих женские гигиенические средства.
— Так вы та самая Алена?! — Вячеслав Иванович даже привстал с дивана.
— Да, — скромно призналась она.
— Везет же вам, — он снова сел и обратился к Терещенко: — И ты все время молчал?! Ведь я мог бы встретить Таю еще летом! Ну и молодежь!
— Откуда же я знал, — вяло огрызнулся Вадим.
— А! — догадалась Алена. — А вы, должно быть, Горыныч.
Усатый следователь явно смутился, бросил короткий взгляд на тетку Таю и наконец уперся взглядом в побледневшего Вадима.
— Давно я не драл ничьих ушей! — слишком внятно процедил он.
— Я не обязана тебе ничего рассказывать. Сам узнавай все и про всех! — гневно выпалила Алена, следуя по длинному коридору широкими и решительными шагами.
Терещенко семенил рядом, только что не на полусогнутых.
— Тебе же не трудно обрисовать ситуацию в театре. Кто на кого зуб имел и так далее. Ты в этом замечательно разбираешься, — попытался подлизаться он, но достиг совершенно обратного результата. Злость ее дошла до точки кипения. Она резко остановилась, так резко, что пиджак от костюма, обтягивающий ее фигуру, легонько треснул. Алена не обратила на это никакого внимания, она уперла руки в бока и, глядя ему в глаза, прорычала: