– Готово, – сказала она, вдохнула и закрыла глаза.
– Поехали, – произнесла Тлен.
Флинн выдохнула и открыла глаза. Чувство было такое, будто она упала на спину, но без настоящего движения. Вазелиново-светящийся потолок «Эйрстрима» нависал слишком низко.
Эдвард был прав. Ей хотелось пи́сать.
– Погоди, – сказал он, видя, что она начала садиться, – дай сниму эту штуку.
На глазу у него была виза. Он снял с Флинн венчик Белоснежки.
– Бертон здесь? – спросила она, садясь окончательно. В голове плыло.
– У Коннера, вместе с Мейконом.
– Дженис?
– В доме, сидит с твоей матерью.
Флинн неуверенно встала:
– Ладно, сейчас вернусь.
На пути к выходу ее немного повело. Открыв дверь, она первым делом услышала выстрелы. Короткую автоматную очередь, потом два отдельных. Не близко, но и не далеко.
– Черт. – Флинн обернулась к Эдварду.
Его свободный от визы глаз округлился.
– Кто дежурит?
– Я не успеваю следить, – ответил он. – Несколько человек.
– Выясни, что там, – сказала она и вышла наружу.
Прислушалась. Гудение насекомых. Плеск ручья. Ветер в древесных кронах. Добежала до сортира. Дверная пружина скрипнула, закрываясь. Флинн спустила джинсы, села в темноте, в целой вселенной от Пикассо. В последний момент вспомнила сыпануть в отверстие опилок.
Пружина на двери теперь скрипнула иначе. В свете от трейлера пронеслись четыре дрона с наклейками из бирюзового скотча.
– Кто стрелял? – спросила она Эдварда, вбегая в «Эйрстрим».
– Кто-то был на вашем участке.
– Был?
– Вроде да, но они орут на своем диком армейском жаргоне: чарли, браво – фиг поймешь. Твой брат в курсе. Едет сюда.
– Наверняка это гребаное Законодательное собрание, – сказала Флинн, садясь на кровать. – Давай. – Она указала на сахарную корону.
– Что ты собираешься делать? – спросил Эдвард.
– Вернусь туда. Попытаюсь выбить денег. Пусть Бертон мне туда звякнет. Тлен его соединит. Если не дозвонишься ему, скажи Мейкону.
– Коннер там нормально?
– Вот уж с ним, по крайности, все ясно. Нормально, наверное, чересчур сильно сказано.
Эдвард провел холодной соленой мазью по ее лбу, опустил корону. Помог Флинн лечь.
Она вдохнула, закрыла глаза.
52. Солдат в горячей точке
Недертон остановился у входа в галерею. Перифераль Флинн сидела на скамье, метрах в трех, спиной к нему, и как будто бы любовалась двумя лучшими Пикассо Зубова-отца. Спарринг-партнер стоял рядом, руки в карманы, и глядел на дверь.
– Держи дистанцию, – сказал он.
– Да, – ответил Недертон, который как раз собирался шагнуть ближе.
– Это музей? – спросил спарринг-партнер.
– Частная галерея. В доме, – ответил Недертон.