– Знаешь, что такое сопутствующий урон?
– Когда людей ранит или убивает из-за того, что они случайно оказались поблизости?
– Считай, это про нас. Мы в нынешнюю историю попали случайно, не потому, что мы такие или этакие. И теперь люди, которые в силах менять фундаментальные законы физики или, по крайней мере, экономики, делают что-то по каким-то своим причинам. Мы можем разбогатеть или погибнуть, и все это будут побочные эффекты.
– Похоже на правду. И что же нам делать?
– Постараться не стать сопутствующими жертвами. Не мешать тому, что происходит, поскольку от нас ничего не зависит. И потому что это интересно. А еще я рад, что ты проглотила капсулу. Теперь, если потеряешься, трекер нам скажет, где тебя искать.
– А если я захочу потеряться?
– Это ведь не они пытаются тебя убить, верно? – Мейкон снял визу, глянул Флинн в глаза. – Ты их видела. Решат они тебя замочить, если ты по-крупному им подгадишь или выставишь их на бабки?
– Нет. Даже не скажу точно почему. Но они все равно могут своими играми угробить наш мир, к чертовой бабушке. Ведь могут?
Пальцы Мейкона сомкнулись на сложном переплетении жестких серебристых нитей, в которых бегали огни проекторов.
Он кивнул.
Недертон лежал, крепко зажмурившись, и всеми печенками ненавидел серый свет мусорного острова. Внезапно на него пахнуло чем-то теплым, сладким и в то же время чуть металлическим.
– Сожалею, мистер Недертон, – произнесла Лоубир совсем рядом, – не было никакой необходимости брать вас на эту тягостную экскурсию.
– Я не открою глаза, пока не буду знать точно, что мы уже не там.
Он чуть-чуть приподнял одно веко. Лоубир сидела напротив.
– Мы в куполе сухопутной яхты, – сказала она. – Не периферально.
Недертон открыл оба глаза и увидел, что она зажгла свечу.
– Вы были здесь?
– Нет, в шатре Тлен. Если бы я пришла раньше, вы бы спросили, куда мы отправляемся, и, возможно, отказались.
– Пакостное место. – Недертон имел в виду остров, но слова могли с тем же успехом относиться к палатке Тлен.
Он сел, подушка, державшая его голову, втянулась в койку.
– Тлен, – сказала Лоубир, обнимая пальцами свечу, словно для тепла, – считает вас консерватором.
– Вот как?
– Или романтиком. Она думает, вы воспринимаете прошлое как утерянный рай. Верите, что при старом порядке или, вернее, беспорядке жизнь была более естественной.
Отсекатель съехал на глаза. Недертон снял его и, переборов желание сломать пополам, отложил в сторону.
– Это она оплакивает массовые вымирания. Я всего лишь думаю, что тогда в целом было не так скучно.
– Я лично помню мир, который вы рисуете себе в фантазии, воображая, что он лучше нынешнего. Эпохи – удобное приспособление для тех, кто их не пережил. Мы выпиливаем историю из необъятного целого. Привинчиваем к выпиленному таблички. Приклеиваем ярлыки. Потом говорим о ярлыках так, будто они есть время.