Недертон открыл рот. Закрыл.
– Звони ей, – сказала Флинн. – А я поговорю с Грифом.
– Зачем тебе это? Без нее вы будете в отчаянном положении. И мы, кстати, тоже. И все ради… уродов?
– Да, они уроды. Мы – нет. Но только пока не ведем себя по-уродски. Так что, звонишь ей?
– Да. Хотя и не знаю почему.
– Потому что ты не урод.
– Хотел бы я тебе верить.
– Каждый в чем-то немножко урод. Лишь бы не выродок, как говорит моя мама. Главное, что человек делает. А теперь я тебя выключу и пойду поговорю с Грифом.
И выключила.
Флинн уже вошла в заднюю комнату, когда сообразила, что держит «Перекати-Полли» как плюшевого мишку. Не обнимает, но типа того. Черт.
Все повернулись к ней. Рыжая девушка-нотариус из «Клейн, Крус, Верметт» была теперь в камуфляжных штанах и с такой же сумкой на животе, как у Кловис. И еще в синих хирургических перчатках. Видимо, она только что закончила перестилать Бертону постель. Кто-то ей помог его ворочать вместе с мокрицей. Относительно чистая простыня была разостлана между койками Бертона и Коннера (сейчас пустой), сверху лежал ком мятого окровавленного тряпья. Кловис, в чистом, что-то делала с короной Коннера на столе возле его койки. Гриф говорил по телефону и, когда Флинн вошла, повел в ее сторону глазами.
– Где Коннер? – спросила она.
– В душе, – ответила Кловис. – Мейкон его понес.
– Как Бертон?
– Ребята из Уолтера Рида говорят, жизненные показатели хорошие. Они хотят, чтобы он поспал подольше, так что дрон продолжает понемногу вводить снотворное.
– Хорошо, – произнес Гриф. – Спасибо.
Он опустил телефон.
– Надо поговорить, – сказала ему Флинн, жалея, что принесла «Полли».
– Да, но не о том, что мы, по-твоему, собрались делать.
– Вот уж фиг.
– Сама. – Он показал телефон. – Только что позвонила и вычеркнула тусняк из плана операции.
– Вы не будете его применять?
– Нет. Абсолютно точно.
– Хм, – сказала Флинн, а про себя подумала: «Ну вот, и стоило так накручиваться?» – Это ее была идея?
– Да. Мне это сразу показалось неразумным. Она ответила, что я не привык действовать с позиции силы. – Он как-то странно глянул на Флинн. – Кловис, ничего если я попрошу ненадолго оставить нас одних?
Рыжая девушка уже шла к выходу с тюком кровавого белья. Кловис последовала за ней.
– Теперь она говорит, что не станет его применять? – спросила Флинн, когда Кловис прошла за синюю пленку. – Почему?
– Твой разговор с пиарщиком.
– Она слушала?
– Как я понимаю, она может подслушать что угодно, где угодно.
– То есть все время сидит и слушает?
– У нее есть трансляции глобальных разведданных, мощнейшие аналитические инструменты. Я работаю с очень серьезными системами, но те неизмеримо сложнее. Она говорит, никто в них ничего толком не понимает, включая ее саму. Они самоорганизуются и, видимо, произошли от программ того типа, которыми я пользуюсь сейчас. Если ты упомянешь что-нибудь, что ее касается, по любому устройству или вблизи любого устройства, она узнает об этом мгновенно. А как я понимаю, ее касается все, что ты говоришь.