– Эй, где моя клевая медсестричка? – заорал Коннер.
Его единственная рука с вытатуированным по длине гаптразовским девизом «Всегда впереди» обнимала черную шею Мейкона. Сам Мейкон был по пояс голый, в мокрых трусах, волосы тоже мокрые. Коннера он по большей части уже упаковал в полартек и теперь, уложив на койку, помог натянуть рукав.
– Пойду за своей одеждой, – сказал Мейкон, потом глянул на Флинн и Грифа. – У вас все в порядке?
– Лучше некуда, – сказала Флинн.
– Как Бертон? – спросил Коннер, глядя на ее лежащего без сознания брата.
– Это к врачам, – ответила она.
– Головной офис отменил раздачу, – сообщил Гриф Мейкону.
– Ладно, – сказал Мейкон. – Объясните мне, что это должно было быть?
– В другой раз, – ответил Гриф.
Мейкон поднял брови, повторил: «Схожу за одеждой» – и вышел.
– Клевая медсестричка говорит, суки в спрут-косах продырявили ему жопу, – сказал Коннер. – Девка – класс. Мейкон говорит, уложила половину, Карлос, мать его за ногу, только двоих.
– Ты чего не в будущем, не летаешь в стиральной машине? – спросила Флинн.
– Надо ж когда-то есть.
Хун бочком протиснулся в щель между сложенными мешками. В руках у него был пластиковый контейнер.
– Кому суп с креветками?
– Мне, – ответил Коннер.
Хун увидел Бертона, поднял брови:
– Что с ним?
– Траванулся, – ответил Коннер. – Не боись, не твоей едой. В «Джиммис». Так дристал, что чуть коньки не отбросил.
Флинн глянула на Грифа. Тот слегка расширил глаза, давая понять, что настоящий разговор окончен, по крайней мере на время.
Гонсалес? Он ей заливает? Лоубир ему заливает?
Бар был по-прежнему закрыт, как и несколько минут назад. Недертон глянул на свой палец, прижатый к стальному овалу в полированной дверце. Да, стаканчик-другой сейчас бы сильно помог, но в остальном он был почти готов позвонить Лоубир и сказать, что Флинн не пойдет к Даэдре. В конце концов, это не его решение. Хотя он в какой-то мере чувствовал себя соучастником.
Недертон пообещал Флинн, что сразу позвонит Лоубир, и действительно собирался в скором времени выполнить обещание, хотя и без всякого энтузиазма. Мотивы Флинн он вроде бы понимал, однако разделить не мог. Впрочем, возможно, они шли от той же архаической самостоятельности мыслей и поступков, которая его так в ней завораживала. Завораживала и пугала. Интересно, почему одно почти всегда связано с другим? И еще интересно, могла ли Лоубир подслушать их разговор? Тлен считала, что инспектор слушает все.
Недертон нервно заходил по каюте, глянул в окно на темный гараж.
Спрутосвет запульсировал: под арку вошла Лоубир. Он отступил от окна: определенно ее широкие плечи, дамский деловой костюм. Недертон вздохнул. Нашел панель, которая поднимает кресла, выбрал два и поднял. Взглянул на закрытый бар. Снова вздохнул, подошел к двери, распахнул ее, выглянул наружу. Лоубир уже подходила к трапу.