Флинн вспомнила квадрокоптер у Коннера во дворе:
– Я его видела. Похож на орудийную платформу.
– Сумма в подвале больше, чем мы заработали бы в «Су – двадцать семь» за год, – сказала Дженис без всякой радости.
– Что говорил Райс?
– Больше, чем хотелось бы Бертону и Коннеру, меньше, чем хотелось бы мне. Восторженный дурачок этот Райс. Обожает секреты: должен их всем выбалтывать, иначе никто не узнает, что он посвященный. Без ума от Бертона и Коннера, поэтому должен рассказывать и про их дела. А еще без ума от Пиккета.
Флинн смогла вспомнить только одного Пиккета, владельца «Корбелл Пиккет Тесла», дилерской фирмы по продаже новых автомобилей, которая разорилась позже других в городе. Он по-прежнему считался одним из богатейших людей округа, хотя появлялся здесь редко. Флинн видела его раза два на городских парадах, но не в последние годы. Он отправил дочку ее лет учиться в Европу, и, насколько Флинн знала, та обратно не вернулась.
– Корбелл Пиккет?
– Он, сука.
– При чем тут он?
– Здесь начинается левизна, – сказала Дженис.
– Ты думаешь, что деньги от Корбелла Пиккета?
– Да нет же, блин. Бертон заплатил Корбеллу бóльшую часть клэнтонских денег. Райс кипятком писал оттого, что им с Карлосом поручили эти деньги отвезти. Сто раз повторил, что понадобились два магазинных пакета.
– Зачем Бертон платит Пиккету?
– Четверо убитых на Портер-роуд. Чтобы про них забыли. В округе забыли сразу. У полиции штата память не такая короткая, но у Корбелла есть деньги Законодательного собрания, чтобы ее укоротить.
– Он был дилером «Теслы» и ездил с мэром на рождественских парадах, когда мы были маленькими.
– В новехонькой «тесле», – добавила Дженис. – Жаль разрушать твою веру в Зубную фею, детка, но Корбелл имеет свою долю с каждого грамма наркотиков, слепленных в этом штате.
– Не может быть. Я бы слышала.
– Твои друзья и родные тебя оберегали, практически не упоминая при тебе эту мразь. Поэтому ты так легко про него забыла.
– Ты его не любишь, – заметила Флинн.
– Еще как.
– Но если Бертон откупился от управы шерифа, значит Томми в курсе.
Дженис глянула на нее:
– Не совсем.
– Он либо знает, либо не знает, – сказала Флинн.
– Томми хороший человек. Как Мэдисон. Поверь мне. О’кей?
– О’кей.
– Как ты. И вот ты по уши в сделке с людьми, которые говорят, что они в Колумбии, но могут подтасовать лотерею для Леона. Это серьезно левое, Флинн, но ты же не перестала от этого быть хорошим человеком?
– Не знаю, – ответила Флинн и тут же поняла, что правда не знает.
– Подруга, ты ввязалась в эту непонятную хрень не потому, что хочешь разбогатеть. Ты платишь «Фарма-Джону» раковую ренту за мать. Как многие. Как большинство, думаю.