Сальная шутка. Аккали едва сдержала в кулаке пощечину. Больше никаких глупостей, чтобы выжить придется сунуть гордость под язык и держать ее там, пока не придет время. Не так уж это и тяжело - помалкивать и слушать.
Когда речь зашла о доме, архата представляла лачугу, едва ли лучше той комнатушки, в которую их поселила старуха с железным носом. Но "одолженное" - так называл его Дору - жилище, выглядело на порядок лучше. Чистые стены, лишь кое-где побитые сыростью, окно, с видом на трущобы, но из которых хотя бы не несло испражнениями. Из мебели - добротная кровать и стол, срублены грубо, но ладно. Такие же стулья вокруг стола. Самой старой и никчемной вещью выглядел комод, но и он дал бы фору старухиной утвари.
-- Старик жил один? - Фантому, привычно безразличный к окружающему, облокотился на стену и уставился на наемника.
-- Мы не вели задушевных бесед, - развел руками марашанец.
Аккали начала привыкать к издевке - неизменной спутнице почти каждого покидавшего его рот слова. В чем веселье превращать их в фарс - архата не понимала, но не спрашивала. Что ей-то за печаль до дуростей наемника? Она надеялась, что поиски его души не займут много времени. Или, что было даже лучше, прикрывшись ими, удастся подать весть Конферату магистров. О том, чтобы вырваться из-под вынужденной опеки головорезов, она даже не помышляла - слишком велик риск оказаться пойманной и прикованной. После "гостеприимства" Бачо, она содрогалась от одной мысль снова оказаться на цепи.
Марашанец деловито распахнул дверцы комода, пошарил в закромах и начал выуживать добро бывшего хозяина. Вскоре на столе оказались недопитая бутыль вина, ломоть ржаного хлеба и несколько вяленых рыбешек.
-- Не слишком щедр наш ныне умолкший хозяин, - Дору понюхал одну из рыбин, сморщился и протянул ее девушке, предлагая.
Аккали отвернулась. Убить человека, чтобы занять его жилище - одно дело. Она - архата, исконная кровь Арны, ненависть к риилморцам в ее крови. Но есть его хлеб - нет уж. Если придется, будет питаться кореньями, чтобы не умереть с голоду, но к мертвячьему угощению не притронется.
Когда она вернула взгляд на марашанца, тот сидел за столом и вовсю уплетал угощения. Аккали отошла в другой конец комнаты, остановилась около кровати. После короткого колебания, сдернула с нее все, кроме сенника.
-- На кровати планировал спать я, - заметил наемник. И на этот раз шутливость из его голоса выветрилась. - Я сделал всю грязную работу, вы же пришли на готовое. Справедливо, если ваши спины, а не моя, будут греть половицы.