Фантом обернулся, поелозил языком по кончикам клыков, отчего Дору снова стало не по себе. Они выросли, теперь это очевидно, стали крепче и острее. Марашанец представил, как эти "иглы" впивались в девушку, как вырывали из ее тела куски кожи и мяса, чтобы добраться до вен...
-- Я согласна, если нет другого выхода, - сказала свое решение архата.
-- Я тоже, - после короткой заминки, поддержал Фантом.
Имаскар
Слишком медленно.
Имаскар не мог сказать точно, когда у него зародилось чувство опасности. Так и раньше случалось - он просто знал, что все идет наперекосяк, даже когда ничто не предвещало беды. Просто чуял и все. Вот и сейчас - дорога вела их в сторону Первого дома, тихая и спокойная, как река в жаркий день. Знай только лошадь подгоняй. И все же между лопатками зудела тревога, липкая и ядовитая, как место, из которого они возвращались.
Он ехал в первой паре всадников, приказав, чтобы хрониста поместили на лошадь к одному из следующих сзади. Мертвяк стоил слишком дорого, чтобы потерять его по неосторожности. Будь его воля - он бы вышвырнул уже начавшую вонять тушу в ближайшую трясину, но от сохранности гниющих кишок зависит жизнь воинов.
Имаскар бросил взгляд на небо: мрачный саван над головами маленького отряда воинов Второго союза. Чтоб оно все провалилось во владение Скорбной! Связь давно источилась, можно не тешить себя иллюзиями. И что он скажет Данате? Что даст в придачу к мертвецу? Каким словом отгородит своих людей от ее гнева?
-- Ну и ночка - хоть глаз выжги, - сказал едущий сзади капитан. Именно ему Имаскар вверил сохранность хрониста. - Лошади петляю, что зайцы.
-- Создатели за что-то на нас гневаются, - других слов у архата не нашлось. Он и сам злился, что даже погода строит козни. Как будто мало бед на голову тех, кто носит герб Дома меча.
-- Ну и смердит же он, - сказал кто-то из всадников.
-- Все они смердят, - ответил ему другой. - Дерьма в людях столько, что за всю жизнь не выветривается, вот остатки и выходят после кончины. Помню, как мы выпотрошили отряд разбойников. Господину вздумалось запустить красных воронов. То-то веселье было - они полные штаны накладывали, пока дело спорилось.
Имаскар неосознанно улыбнулся. Славные были времена. Тогда он так поднаторел, что орудовал ножом и топором с закрытыми глазами.
-- Когда мы найдем тех, кто устроил резню - стая получится знатная, - осторожно сказал капитан.
Архат не ответил. Пророчество, на которое он так надеялся, оказалось таким же туманным и непонятным, как и то, что случилось на пиру. Пришлось напомнить себе, что Тайновидящие всегда говорят загадками. В "Неузнанных словах" великое множество сказанных когда-то пророчеств, чей истинный смысл остался непонятым. Спустя много лет, пророчества застыли, стали подобны янтарю - похороненные заживо дурные или добрые вести, утонувшие в топях тропы, потерянные сокровища и жизни. Имаскар верил, что его пророчество не превратиться в чернила на одной из страниц.