От его шагов на столе заколыхался трехсвечник и тонко зазвенели хрустальные подвески.
В прихожей ждал с мешком серебра Мартын. Он слышал из-за двери их разговор, молча взял мешок под мышку и вышел вслед за Кривоносом.
Кривонос шел широкими шагами и говорил:
— Сладко поет: паны все от бога, значит — покоряйтесь живодерам! Так и уния от бога? Правильно говорит о вас чернец Иван Вишенский: «Да прокляты будут владыки, архимандриты и игумены!.. На местах святых лежа, деньгу собирают, девкам своим приданое готовят...» Христопродавцы долгогривые!
— Когда едем? — спросил Мартын, равнодушный к атамановым проклятиям.
— Сейчас!
Только казаки оседлали лошадей, как в гостиницу прибежал архимандритов келейник.
— Святой владыка просит пана еще раз навестить его, — сказал он растерянно.
— Казаки с богом не торгуются! Так вот и владыке передай, чернец!
Конюший Харлампий, старичок с добрыми глазками, слушал, стоя в сторонке. Когда келейник отошел, он, понизив голос, сказал:
— Это уже чернецы на хвост наступили архимандриту нашему. А о чем ты поминал — дело угодное богу!
— Да только не митрополиту!
— Сказано: «Не судите, да не судимы будете». Говоришь, крут он с казаками. Таков и с чернецами. Много нажил он себе врагов, ибо со священников строго требует, чтобы они как следует справляли свои повинности и были достойны духовного звания. Петро Могила составил требник и катехизис православной веры и растолковал каждое слово службы божией. Не было у нас своих ученых, чтобы могли отстаивать веру православную, как поляки римско-католическую. — Петро Могила послал в чужие земли чернецов учиться; Братскую школу в Киеве, на Подоле, в коллегию превратил — говорят, такая есть еще только в Кракове. Митрополит своим коштом и храм святой Софии обновил, до великого благолепия довел и внутри разнообразными иконами святых и церковными уборами изукрасил. А униаты, да покарает бог их души, в хлев было обратили святой храм, скотину уже стали загонять в Софию. Вот и Спас на Бересте из развалин поднял, даже греков пригласил, чтобы церковь расписали. При нем и шелк из червя стали добывать.
— Да, бога он любит, а магнатов еще больше, — сказал Кривонос. — Казаки тоже борются за веру, а ваш архимандрит объявил, что бунт хлопский не по душе богу.
— Православную церковь отстаиваете, а попов в походы брать боитесь.
— Да коли поп в ратных делах несчастливый, — ответил на этот раз Мартын.
— Услышал бы владыка твои слова, казаче, — сильно бы разгневался.
— Говорят, хворает митрополит. Значит, и благословение получить нельзя? — спросил Кривонос.