Но, кажется, все будет серьезно.
– Не надо меня бояться, – мягко проговорил Узбек. – Не надо защищаться. У тебя очень мощная защита, мне через нее не пробиться. Просто пропусти меня.
– Куда? – глупо переспросила я.
– В свое сознание. И дальше. Думай о чем-нибудь хорошем. Про детство думай, про отца.
Я старательно принялась думать про отца. Мои разрозненные воспоминания сообщали мне, что он был военным и наша семья часто переезжала с места на место, пока не осела во Владивостоке. Кажется, Максим Охотников был генералом. Ну, и что мне это даст?
– Сразу предупреждаю: я не стану принимать никаких лекарств! – сквозь сонный туман пробормотала я.
– Не надо лекарства. Зачем лекарства? И так все получится…
Мягкий голос Узбека убаюкивал.
Передо мной явственно возникло лицо отца – мужественное, с усами и сильной линией нижней челюсти. Да, кажется, он курил трубку и, когда я была маленькой, разрешал мне прочищать ее специальным ершиком…
На месте отцовского лица вдруг возникла бородатая бледная физиономия Узбека. Он шевелил губами и что-то говорил.
– Плыви, глубже плыви, – словно издалека доносился до меня его голос. – Злой человек сделал это с тобой, но мы попробуем все исправить. Хороший психотерапевт возился бы полгода-год, да и то без гарантии. А я могу сделать за один раз. Ты мне только доверься…
Я еще успела усмехнуться про себя, отметив, что весь этот восточный подобострастный вздор исчез как по мановению волшебной палочки, как только дошло до дела. А я же знала, что Узбек не так прост, как кажется, и вполне может разговаривать нормально! Да и гипнозом он владел на профессиональном уровне…
А потом я оказалась там, где вообще не ожидала. Я стояла посреди каменистой равнины, и северный ветер гнал над моей головой темные низкие облака. Небо было свинцово-серым, а у горизонта отливало оттенком лососины. Откуда-то я знала, что это предвещает снег.
Я была боса и одета в какие-то шкуры, сшитые жилами животного. Мои длинные и густые темные волосы грели не хуже шкур. Они были такими тяжелыми, что не летели по ветру, как в рекламе шампуня, а спутанным комом лежали на спине и плечах.
В руке у меня была зажата дубинка – вполне удобное оружие с рукоятью, обернутой полосками кожи, залоснившейся от времени и частого употребления.
Мои руки были неожиданно мускулистыми – как будто я полгода не вылезала из спортзала, да еще сидела на анаболиках. И ноги были сильными, причем босые ступни, стоящие на ледяном камне, совершенно не ощущали холода. Я подняла ногу и осмотрела ступню. Кожа на подошвах загрубела и была похожа на рог.