В конце концов он ее не спас. Он просто зарезервировал ее наказание за собой.
Желчь жгла горло Оливии. Она зажала рот рукой, внезапно подумав, что ее вот-вот вырвет.
– У ваших ног стоит ночной горшок, – сказал герцог. – Вы можете им воспользоваться.
Она быстро наклонилась. Рвота была такой сильной, что Оливия вмиг ослабела, ее кожа стала липкой. Раковина находилась в ближайшем углу. Прополоскав рот, Оливия тяжело дыша, снова села на кровать.
Аластер подошел к ней, его лицо слегка прояснилось. Когда он протянул руку к Оливии, она отдернула голову, но отказа он терпеть не собирался. Схватив Оливию за подбородок, герцог повернул к себе ее лицо. Они смотрели друг другу в глаза.
– Вы случайно не ударялись головой? – Судя по его голосу, все это ему сильно надоело. – Ваши зрачки даже мне кажутся слишком расширенными.
Оливия была рада его враждебности. Так проще. Если прошлое не важно – если он намерен забыть его, то и она тоже может забыть. Ни к чему испытывать чувство вины за то, что она сделала.
– Со мной все хорошо, – сказала она. – Отпустите меня.
Его рука упала. Герцог встал, глядя на нее.
– Я намерен предоставить вам очень простой выбор.
– Как хорошо сознавать, что у меня появится выбор.
– О, у вас уже был выбор, и не один. Вы могли остаться в Ньюгейте, например. Те документы были фальшивыми. Вас отдали бы под суд за их изготовление.
Она заморгала.
– Что?! – воскликнула Оливия. – Фальшивыми? Это вы подделали их?
На лице герцога промелькнула тонкая улыбка, когда он снова садился на стул.
– Бертрам подделал, будучи в сговоре с моей покойной женой, – ответил Марвик. – И если бы я когда-то воспользовался ими, то превратился бы во всеобщее посмешище.
Оливия несколько мгновений обдумывала его слова.
– Выходит, я и от этого вас спасла, – наконец сказала она.
Наклонившись вперед, Марвик оперся о локти.
– А вам не кажется, что вы описываете себя чересчур розовыми красками?
– А вы используете чрезмерно черную, – парировала Оливия.
Он прищурился.
– Это не важно. Вас обвинят за их изготовление. Вас будут судить за мошенничество, изготовление фальшивок и вымогательство. И я сомневаюсь, что суды будут относиться к вам так же снисходительно, как отнеслись бы ко мне. И это ваш единственный шанс.
Он пытался ее запугать, и это ему очень хорошо удавалось. Оливия отчаянно пыталась напомнить себе, что запугивания герцога всегда опережали его действия.
– А другой выбор? – спросила она.
– Повиновение. – Это слово просвистело в воздухе, как кнут. – Вы представляете для Бертрама интерес. И это делает вас ценной для меня.