– Что ж, тогда…
– Я его уволил. Он настойчиво рвался читать мои письма.
Экономка рассмеялась.
Герцог направил свой хмурый взгляд на поднос с завтраком. Так он пошутил? Боже, он совершенно сбит с толку. Ему кажется, что голова набита ватой. Крыльями летучих мышей, паками и ногтями. Сколько времени прошло с тех пор, как его мозг работал по-настоящему?
Взгляд перешел на заголовок.
– Ну и…? – спросила мегера. Это ее собственное слово. Себя она знает прекрасно, в этом Аластер не сомневался.
Так о чем она болтает? Он был не в состоянии вспомнить. «БЕРТРАМ – ЭТО БЛАГО». Герцог вспомнил про пистолет, спрятанный в его спальне. Его прежняя жизнь мертва. Без сомнения, он может вернуть ее. Но это не то, чего он хочет.
А хочет он устроить кровавые разрушения. «Давайте выпустим на свободу псов войны!»
– Ваша светлость…
– Да, – перебил он экономку только для того, чтобы она замолкла.
– Благодарю вас. – Герцог услышал шуршание ее юбок, когда она направилась к нему. Господь на небесах! Неужели она не может оставить его в покое? – Я хочу попросить вас еще кое о чем, – сказала она, усаживаясь напротив него, усаживаясь в его присутствии, не попросив разрешения и не извинившись! Это точно заслуживает резкого выговора. Марвик открыл было рот, но Оливия не дала ему сказать и слова. Прислонившись к комоду, она прошептала: – А вы на прошлой неделе случайно не съели пять фунтов трюфелей?
Боже правый, это еще что?
– Нет!
– Я так и думала. – Она сняла с себя очки, открыв его взору глаза удивительного светло-голубого цвета. Герцог внезапно забыл, что хотел сказать. Она протирала рукавом стекла очков, продолжая говорить. Впрочем, она могла бы нести полную бессмыслицу, потому что он не слышал слов, а продолжал молча смотреть на нее.
Ее глаза были точно такого же цвета, как небо над его садом прошедшим летом. В безоблачные дни, когда солнце ярко сияло, небо было именно такого цвета. И оно светилось над ним, как будто насмехалось. «Это не для тебя. Все это больше не для тебя», – словно говорило оно.
Экономка снова нацепила очки на нос, и блеск стекол скрыл прячущееся за ними чудо.
У экономок не бывает таких глаз.
– И я просмотрю ваши письма, – серьезно договорила она. Встав, Оливия пошла прочь, оставив его в… полном смятении.
Герцог осторожно вдохнул. Да, это не игра его воображения: она оставила за собой слабый аромат роз.
Это духи? Почему он раньше не замечал этого запаха? Именно таким Аластер представлял дух сада. Но он никогда не позволял себе открыть окно, потому что боялся разочарования.
Черт возьми!
Аластер снова вдохнул, и дверь за нею закрылась.