Ее жесткий рабочий настрой продержался вплоть до томительно тягучей сиесты, пока она не обнаружила под подушкой у самого края дивана его любимый джемпер. Болезненно сжались легкие, и она осела на пол, вспоминая, как согревал ее этот мягкий кашемир, когда он прижимал ее к своей груди. Пару дней назад. Вечерами уже прохладно. Она зарылась носом в складки ткани, и ее шлюзы прорвало.
* * *
Джетт запарковал арендованную штучку на подъездной дороге в полпути от Оливии, заглушил мотор. Отсюда уже видно ее машину, значит, все еще дома. И если ей вздумается уехать, она никак не минует его пост. Пусть попробует объехать.
И никто из них никуда не уедет, пока она не расскажет ему все до конца.
Он уже съездил к единственной персоне, к которой мог обратиться за советом.
Брианна сердечно обняла его, приказала сидеть на месте и угостила свежезаваренным чаем с шиповником. Он пил, она говорила.
– Я обещала не рассказывать, но неужели ты сам не задумался, почему Ливви так завелась? Почему ей непременно хотелось все успеть, не загадывая на завтра? Каким образом удавалось учиться, работать, заниматься благотворительностью и проектировать приют? Почему она оттолкнула тебя вопреки тому, что ты понял по ее глазам?
И он припомнил, как она выглядела в новогоднее утро, когда они занимались любовью на обеденном столе в отеле. От нее исходила такая энергия, словно она желала впитать в себя целую жизнь за эти несколько безумных мгновений.
Он нашел ответ на свой вопрос. И словно земля ушла из-под ног.
– Она умирает.
– Нет.
Брианна улыбнулась, но глаза ее остались серьезными. То есть он немного угадал.
– Я чего-то недопонял, если так. Ее мать, история ее семьи.
– Возвращайся. Разговори ее сам.
* * *
Оливия не слышала, как он вошел. И не видела его, пока не присел рядом с ней на пол, возле полупустой упаковки салфеток.
– Оливия.
Его голос – безмятежный океан. Она мельком глянула в его глаза, темные, штормящие, и снова опустила голову, сминая в руках его джемпер.
– Как ты пробрался в дом?
– Брианна дала мне свой ключ.
Она украдкой отерла мокрые щеки.
– Она рассказала тебе. Она же обещала.
– Ничего она не рассказала, – тихо возразил он. – Она дала мне свой ключ, чтобы ты сама мне все сказала.
Она закрыла глаза.
– Почему ты вернулся?
– Некоторые сокровища стоят того, как и некоторые беды. Между тем иногда нет никакой разницы.
– Это совсем не беда.
– Позволь мне самому решать, куда мне предпочтительнее ввязаться. Нравится тебе или нет, но это моя забота. Потому что я люблю тебя. И буду любить всегда. Что бы ни случилось.