Мудрое решение.
– Да, конечно.
Она кивнула, но не двинулась с места. Дилан видел, как часто бьется ее пульс, заставляя трепетать жилку на шее. Надо было вернуться за стол или просто отойти подальше, но ноги отказывались слушаться. Казалось, это мгновение длится вечно.
Неизвестно, кто сделал первое движение, но внезапно Марни оказалась в его объятиях, и их губы прижались друг к другу – горячие, жадные, голодные.
Ее руки обхватили бедра Дилана и прижали к ней. Он почувствовал, что дрожит. Дилан присел на стол и протянул Марни к себе между ног. Но этого оказалось мало. Поменявшись с ней местами, он поднял ее на стол, задрал подол ее юбки и раздвинул ноги. Опершись локтями на стол, Марни наклонилась назад. Ее голова запрокинулась, открывая шею, а локоть задел лампу, с грохотом свалившуюся вниз и печально повисшую на шнуре. Дилан смахнул со стола бумаги и уложил Марни на спину. Вцепившись в его галстук, она потянула его на себя.
Дилан принялся расстегивать пуговицы на ее блузке, но зацепил локтем телефонную трубку и сбросил ее. Пальцы Марни потянулись к его ремню.
В затуманенную голову Дилана настойчиво стучались телефонные гудки.
Неудачное время, неудачное место. Прямо за дверью сотрудники.
Всплеск сознания угас, когда Марни, расстегнув молнию на его брюках, скользнула пальцами внутрь. Дилан застонал, и последнее беспокойство по поводу такого нецивилизованного поведения умчалось прочь.
Пуговицы на блузке Марни с легкостью покорились его пальцам, обнажив скромный бюстгальтер, создававший ложное представление о сирене, которую он держал в руках. Дилан провел языком по кружевной кромке и услышал вздох наслаждения. Еще одно движение, и его губы сомкнулись вокруг соска, заставляя его съежиться, а руки Марни, обвивавшие его шею, напряглись с такой силой, что ногти впились в кожу.
Ее змеиные движения сводили Дилана с ума, но в конце концов ему удалось задрать ей юбку до самого верха и в награду получить доступ туда, куда он больше всего стремился. Стянув с нее трусики, он коснулся горячей влажной плоти, и почувствовал, как затрепетало все ее тело.
Какая-то небольшая часть мозга, сохранившая способность мыслить рационально, продолжала слать сигналы тревоги, но это только подливало масла в огонь. Риск быть обнаруженными наэлектризовал воздух опасностью и обострил ощущения.
Хотя от Марни и так исходило достаточно огня. Каждый сдавленный вздох, каждый приглушенный стон, вырывавшийся у нее, проникали в самую глубину его существа.
Дойдя до высшей точки, она выгнула спину над столом, пытаясь с помощью руки удержаться на скользкой поверхности, в то время как другая рука зажимала рот, чтобы заглушить крик.