Рота старшего лейтенанта Михайленко и отряд капитана Балакина прибыли на хутор, думая, что придется вести бой, но немецкий танк незадолго до их прихода ушел, и Михайленко, пожав руки вылезшим размяться танкистам, сказал:
– Спасибо, но помощь ваша не понадобится. Можете возвращаться.
– Стоило горючку жечь? Другой раз не зовите.
К бойцам, облепившим машины, со всех сторон сбегались женщины и ребятишки.
– Товарищи! Забирайте из машин все, что хотите. Муки вот – целая машина. Только побыстрее, сейчас будем сжигать и уходить, – кричал лейтенант Михайленко.
Бойцы быстро скидывали с машин мешки и ящики.
– А вы уходите или оборонять нас будете? – спросила Михайленко молодая женщина.
– Уходим, бабоньки, но скоро вернемся.
– А нас, значит, на немцев оставляете? – заголосила другая. – Куда я с тремя детьми – мал мала меньше.
– Поджигайте скорее, – не обращая внимания на женщин, крикнул Михайленко своим бойцам. – Тряпку в бензин и на двигатель.
Несколько автомашин быстро занялись огнем.
– Отгоните от домов, сгорим все! – закричала какая-то женщина.
– Как теперь отгонишь? Да мы и не шоферы, – ответил ей Вольхин. – Ничего, не сгоришь.
Вдруг в одной машине сильно рвануло, и через ребра, на которых крепится тент, во все стороны полетели десятки разноцветных ракет.
– Вот и фейерверк по случаю победы, – улыбнулся Вольхин.
– Всем обратно! – подал команду лейтенант Михайленко. – Дело сделано.
– В общей сложности сто пятьдесят автомашин с боеприпасами, обмундированием, продовольствием, – радовался победе полковник Гришин. – Такого успеха и ожидать было невозможно в наших-то обстоятельствах! Петр Никифорович, – обратился он к Канцедалу. – Сейчас же запиши всех отличившихся. Выйдем – всех к наградам представлю! Туркина, Михайленко, Филиппченко, Балакина – особенно. Ну, связисты, ну, молодцы, вот что значит кадр!
Рано утром к колонне немецких автомашин у хутора Гремячего подошли два наших «Т-34».
– Эй, кто тут старший? – из башни вылез чумазый танкист. – Мне сказали, что здесь должны стоять два бензовоза.
Лейтенант Червов показал машины танкистам, они быстро зацепили их тросом и утащили в деревню. А минут через пять на колонну снова вышел танк, на этот раз – немецкий, встал метрах в двухстах и начал методично поливать дорогу из пулемета.
– Не мог ты раньше подойти, ох и получил бы по зубам! – ругался Червов.
По танку выстрелила наша сорокапятка, единственная, оставшаяся в отряде полковника Гришина, и танк перенес огонь на нее. От второго попадания у танка заклинило пулемет. Он выстрелил болванкой, и одна из сосен, стоявших за дорогой, переломилась пополам.