— Пиво с малиновым сиропом? — Косолапый Жанно ушам своим не поверил.
— Очень вкусно!
— Это дамский напиток, но я иногда позволяю себе… — фон Димшиц усмехнулся. — Крепкие напитки мне противопоказаны. Кстати, о дамах — вашу просьбу я выполнил, хотя неожиданно для себя.
Он отпил из стакана и нахмурился — видно, внимательно следил за странствием глотка изо рта в желудок.
— Какую просьбу? — Косолапый Жанно подумал было, что речь идет о чем-то съедобном, но шулер жестоко его разочаровал:
— Я еще раз поговорил с фрау Граве. С гувернанткой внучки старого барона. Хотел узнать о ссоре барона с господином Брискорном, но, к счастью, не приступил к расспросам. Бедной женщине и так плохо.
— А что случилось? — Косолапому Жанно не очень хотелось уступать место Маликульмульку, однако пришлось.
Последнее, что он успел, — заказать кельнеру двойные порции едва ль не всего, что тот предложил, включая пиво с малиновым сиропом.
— Обычная ссора. Внучке господина барона восемнадцать лет, она уже многое понимает. Барон отправил их обеих в театр; там какие-то родственницы, будь они неладны, спросили у внучки, как она смеет рисковать своей репутацией, показываясь в общественном месте с беспутной особой? Девица примчалась в гостиницу, кинулась перед дедом на колени, кричала и рыдала, все это слышали. Фрау Граве решила перебраться в другую гостиницу, пошла, наняла там номер. Но барон ее не отпускает, требует, чтобы она всем наперекор оставалась при нем. И, знаете, есть подозрение, будто она носит дитя барона… а вы ведь знаете историю с сыном, которого он определил в лакеи?..
— Знаю. О чем же вы говорили?
— Я начал издалека. Вообще-то о ссоре я узнал совсем от других людей. Рига тесна… Я сказал, что знавал когда-то Августа фон Граве, и перечислил целое семейство, выдуманное за секунду до того. Она — Граве по мужу, его родню знает прескверно. Зашла речь о родственниках, и я совершенно безо всякой задней мысли спросил, нет ли у нее родственников в Риге. Вопрос был ей неприятен, она сухо ответила, что один есть, но встречаться с ним она более не хочет, оттого что он требует от нее невозможного и даже оскорбляет ее. И вот я думаю — уж не родственник ли ей ваш приятель Брискорн?
— Погодите… — пытаясь осмыслить эти сведения, произнес Маликульмульк.
— Брискорн — офицер, у него есть понятие о чести. Если она его родственница, то ее положение в семействе барона для него просто оскорбительно, не так ли, мое сердечко? Родственница полковника — содержанка!
— Если бы мне позволили, я бы сумела с ней поговорить, — отвечала фрау Векслер, внимательно слушавшая речь своего сожителя. — Вы, мужчины, не понимаете простых вещей. Если она действительно собралась рожать, ей ни в коем случае нельзя оставлять сейчас барона. Даже если этот господин Брискорн — полковник и ее близкий родственник, разве он сможет устроить все так, чтобы она ни в чем не знала отказа? А барон это устроит и умудрится записать ребенка так, чтобы он не считался незаконнорожденным. Он или отдаст фрау Граве за кого-то из своих слуг, или пока оставит все как есть, чтобы потом самому на ней жениться. Он ведь уже стар, а госпожа баронесса вряд ли намного моложе его.