— А какую фабрику вы назвали дьявольской?
— Видите ли, я ненавижу карточную игру. Моя родная сестра, овдовев, проиграла все свое состояние и сейчас живет при какой-то мерзкой старухе, смотрит за ее собачками. Я поклялась, что ни разу не возьму в руки карт. А у Шпигеля — мануфактура, где изготовляют игральные карты! Старый Джузеппе выжил из ума, думая, что мы с Аннунциатой от этого придем в восторг!
— И Шпигель тоже подошел к вам?
— Ему и подходить не пришлось — мы подъехали к ним обоим на санях, когда они стояли у башни.
— Вы говорили с ним? — спросил Маликульмульк.
— Да, он похвастался своим богатством. Каждый выскочка, заработавший дьявол знает где сотню талеров, считает, что все артистки только и мечтают, что лечь к нему в постель! А про то, что он был лакеем у знатного господина, потом сказал Манчини. Да у него и все ухватки лакейские. Манчини хотел похвалиться ловкостью своего дружка, сумевшего из лакеев стать фабрикантом, а вышло наоборот! Манчини сказал: «Адам выправил все бумаги, на карты ставится печать, и он даже считается завидным женихом среди здешних вдовушек!» Какое нам дело до рижских вдовушек?! Пусть они выходят замуж за наглых уродов, коли им угодно! Мы — артистки!
Дораличе, увлекшись, чуть было не произнесла монолог о гордости знаменитых певиц, но княгиня помешала ей. Слушая певицу, она шарила правой рукой в левом рукаве и вдруг вытащила золотой браслет.
— Вы, сударыни, задержитесь в Митаве, — перебила она Дораличе. — Вы там будете нарасхват, проживете по меньшей мере две недели. За это время мой доктор подлечит мальчика, и я отправлю его к вам. После чего будьте любезны как можно скорее сопроводить его к родителям.
— У нас ангажементы, — возразила Дораличе. — Мы не можем ехать сейчас в Италию.
— Он заработал немало денег, которые хранятся у старого Манчини. Мы найдем старика, а деньги отдадим вам. Возьмите, сколько потребно, чтобы покрыть ваши расходы, — распорядилась Варвара Васильевна. — Скрипку же, когда удастся ее вернуть, мы отправим маркизу ди Негри дипломатической почтой, через российского поверенного в делах, который должен быть в Генуе. Это надежнее всего.
— Скрипка уже давно у маркиза.
— Мы все же попытаемся! Возьмите! — велела княгиня, роняя браслет на полость. — Да возьмите же! И поезжайте с Богом!
— Адам Шпигель, картежная фабрика… — повторил Маликульмульк.
— Гони! — приказала княгиня кучеру. Это слово в Риге знали все — и немцы, и латыши. Браслет скатился вниз, к закутанным ногам певицы, кнут щелкнул по конскому крупу, сани покатились — и понеслись.