Итак, ему многое предстоит исправить. Он будет лезть из кожи вон, чтобы сделать Люси-Энн счастливой.
Поставив коляску у мраморного ангела, Эллиот сказал Люси-Энн:
– Ты что-то притихла. Может, принести тебе чего-нибудь?
Перестав фотографировать, она бросила на него взгляд через плечо:
– Все в порядке. Спасибо. Я наслаждаюсь тишиной. Фрески и книги хороши.
У него возникло ощущение, что она постоянно фотографирует не из удовольствия, а для того, чтобы не смотреть на него.
– Если тебе хорошо, почему ты напряжена?
Опустив фотоаппарат, она осторожно посмотрела на Эллиота:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Люси-Энн, это я, Эллиот. Мы не можем сделать вид, будто нам пятнадцать лет и мы отлично понимаем друг друга.
Закусив губу, она немного подумала, после чего выпалила:
– Я благодарна тебе за то, что ты для нас делаешь, но я опасаюсь твоей возможной реакции.
Эллиот провел рукой по своим коротко подстриженным волосам.
– Мы прояснили этот вопрос по дороге сюда. Завтра на трассе со мной ничего не случится.
Мимо них прошла пожилая пара с планом музея. Немного помедлив, Люси-Энн убрала фотоаппарат и сказала:
– Я говорю о вспышке гнева. Должно быть, ты очень зол на меня за то, что я не сказала тебе об Эли раньше. Я признаю, что была не права. Что мне следовало активнее тебя искать, когда ты исчез. Я просто жду, когда ты выплеснешь на меня свой гнев.
Господи, неужели она и вправду думает, что он может на нее наброситься? Он никогда не будет таким, как его отец. У него нет проблем с самоконтролем. Своим негативным чувствам он дает выход только во время гонок.
Наверное, он все же не так сосредоточен, как утверждает, иначе бы понял, что Люси-Энн не может быть в нем полностью уверена. Как она вообще может быть в чем-то уверена, когда в ее жизни с раннего детства отсутствовала стабильность? Когда ее мать меняла бойфрендов и мужей, как перчатки, а ей не уделяла должного внимания? Возможно, именно поэтому Люси-Энн всегда защищала своих друзей. Она хотела быть нужной.
Он указал ей на банкетку, и они сели на нее.
– В детстве ты всегда брала на себя мою вину. Так было, когда я разбил аквариум и принес в школу змею.
Она грустно улыбнулась:
– И когда ты отрезал косу Шерилин. Это было жестоко.
– Она обидела тебя и заслужила это. Но тебе не следовало брать мою вину на себя. После этого ты целую неделю убирала класс.
– Я всегда с радостью задерживалась в школе после уроков. К тому же моя мать не наказала меня. Она просто посмеялась и велела мне извиниться перед Шерилин. – Она уставилась на свои руки, сложенные на коленях. – Твой отец точно не смеялся бы, если бы ему позвонили из школы.