– Почему?
– Опыт ситуаций и не твой тип мужчины. Но не это главное, не в твоем это характере.
Она улыбнулась и повторила: – Спасибо.
– Да, ладно. Проехали.
– А что с ними?
Он повернулся к ней: – Тебя что это интересует? Минут пять полежат, а потом поползут зализывать раны. Ты не ходи больше одна.
– Хорошо, – Татьяна вдруг поняла, что ей хочется с ним соглашаться, хочется знать его мнение, хочется слушаться его, – я была с подругой и сглупила. Она выходит замуж и устроила девичник, – закончила она грустно.
– Ряды редеют.
– Мой ряд состоял из двух человек.
– Но подруги от этого не исчезают. И в чем была твоя глупость?
– За ней заехал жених, и они предложили меня повезти, а я отказалась. Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, что я такая, какой могла показаться тому типу.
– Я так не думаю. Я знаю, что ты другая. Не будем об этом.
– Как скажешь, – и снова она чувствовала приятное чувство, не знакомое ей, от того что соглашалась, – а ты заметил, что мы ушли от официального обращения друг к другу?
– Даже не думал. Само получилось. Да так и лучше.
Никита знал, где она живет и уверенно вел машину. У ее подъезда он вышел из машины вместе с ней, и тут она увидела у него на скуле ссадину и красное пятно под глазом.
– У тебя будет синяк, – констатировала она.
– Пройдет.
– Конечно, но сейчас ты поднимешься ко мне, приложим лед. И не возражай, – заявила Татьяна, видя его попытку отказаться, – а потом поедешь. Пошли. – И не дожидаясь ответа, не давая ему времени на него, повернулась и направилась к дому.
Дома она провела его на кухню, посадила за стол и достав аптечку обработала ссадину. Он сидел тихо, молча, лишь иногда по его лицу пробегала легкая гримаса боли, от прикосновения к ссадине.
– Интересно, все мужчины так болезненно реагируют на прикосновение к ранам? – заметила она.
– Возможно те, кто более стойко переносит раны душевные. Восстанавливая баланс болевых ощущений.
Татьяна не стала вступать в дискуссию. Затем достала из холодильника лед, положила его в целлофановый пакет и, обернув в полотенце, приложила к его щеке.
– Держи, я пока чай приготовлю.
– Зачем?
– Чтобы пить. Могу я напоить чаем своего спасителя?
– Тогда лучше кофе, а то усну.
Татьяна, не поворачиваясь к нему и наливая в чайник воду, ответила:
– Если уснешь, я будить не буду, – и, повернувшись, добавила, – чтобы выпроводить из дома.
– Надеюсь.
Он сидел, уперев локоть в стол, и поддерживал ладонью лед.
– Где ты так научился драться?
– Я же не всегда был программистом. Вернее не только им.
– А кем?
– Оставим мое прошлое в покое, там мало интересного, но много крови.