Из чего я моментально сделала вывод: мой бедный сын безнадежно влюблен.
— Танька! — вывела меня из задумчивости Регина. — Ты слышала, что я тебе сказала.
— Что?
— Фион без памяти влюблена в твоего Сашку! — громче сказала Регина.
— Да брось. Они просто дружат, — отмахнулась я.
— Ты слепа, дорогуша, как крот на солнце, — ухмыльнулась Регина. — То, что она устроилась в библиотеку Консы, ни о чем не говорит?
Это было действительно гак. Когда все члены их теплой компашки поступали в институты, Фион продолжать учиться отказалась.
— Зачем? Ненавижу учиться.
— Милая, а на что же ты будешь жить? — сдержанно говорила Люська, которая до того разговора исправно выдавала Вере Семеновне, ее бабушке, триста долларов в месяц.
Но, конечно, Ксюха об этом не знала, думая, что бабка получает алименты от ее отца. Это было условие Людмилы, и Вера Семеновна никогда не рассказывала об их давнем уговоре. На неоднократный вопрос Генерала, доколе Людмила будет содержать семейку Фионовых, та отвечала: «Как только закончит институт, начнет работать и уже сама будет бабулю содержать». Но Фиона устраивало настоящее положение вещей.
— Теть Люсь, нам вполне с бабкой хватает отцовых алиментов, — отмахивалась девчонка. — Так для чего штаны пять лет протирать?
— Тогда иди работай. Отец не будет тебя вечно содержать. Через год тебе стукнет восемнадцать и все, адью. И так были царские алименты, — вклинилась в разговор Янка.
Она была единственной из всей нашей компании, которая так до конца и не доверяла Фиону. Девочка это чувствовала и сторонилась тети Яны.
— Не-а, — мотнула головой Ксюха. — Не хочу.
Лицо Людмилы заледенело. Через два дня к нам приехала Катя с заплаканной Ксюхой.
— Представляете, теть Тань, — объясняла Катя. — Ей пришло письмо от отца, который написал, что если она не пойдет учиться, то он будет вынужден отказать ей в таких алиментах. Только Вере Семеновне на прожиточный минимум к ее пенсии.
— Это справедливо, — сказала я, мысленно восхищаясь находчивостью Людмилы. Хоть так загнать девчонку на учебу. Институт Фион конечно не потянет, уж больно ленива, но какой-нибудь техникум или профессиональный колледж…
Но меня ошеломила злость, с которой Ксюха выкрикнула свои слова.
— Да, пошел он! Не пойду учиться.
Люська выслушала мой рассказ и, подумав, сказала:
— Ах, так! Ладно. Мы свой долг перед ее матерью выполнили. Хотя ни в чем нашей вины не было. Не желает учиться, пусть. Посмотрим, как на сто долларов протянет.
Вера Семеновна была поставлена в известность и ни слова не сказала в оправдание.
— Спасибо, Людмилушка, ты и так много сделала. Бог тебя наградит. Раз уж она такая дура, путь полы драит, как я. Мне-то ничего не надо, все деньги только на Ксюшку шли, ты ж знаешь. Теперь пусть сама.