— Ты поступил правильно, Старший Отец. В последнее время мы слишком далеко ушли от нашей родной планеты и в физическом, и в нравственном отношении. Другие заботы владеют нами, и эта односторонность увлечений начинает вызывать опасение: мы все реже и реже бываем здесь. Мы благодарим тебя, Фитауэр… Ты вернул нас на Землю.
— Мне помнится, что такое выражение существовало когда-то у вас давным-давно и считалось оно фигуральным, означая возвращение от бесцельных, пустых разглагольствований, полетов беспочвенного воображения и реальной действительности.
— Ты рассуждаешь как человек, Фитауэр. У нас теперь не существует больше разрыва между беспочвенным, как ты его назвал совсем по-человечески, Фитауэр, воображением и практической деятельностью. Эти два понятия давно слились для нас в одно целое. И потому даже тебе, свидетелю всего того, что здесь происходило и происходит, трудно понять нас. Так уж сложилось все, Старший Отец.
— Потому-то, Дети, я и предпринял меры предосторожности. Но рано или поздно необходимо совершить нечто. Вы должны сами решать, какими мерами и когда воспользоваться.
— Конечно, Фитауэр. Теперь мы уже здесь, и наше присутствие снимает с тебя ответственность за происходящее. Система будет отлажена в короткий срок. Только мы хотели б тебя попросить…
— О чем?
— Все произошло не по нашей вине. Это роковая случайность. Но коль она имела место, нам хотелось бы посмотреть на них.
— Это ваша родная планета, Дети.
— Мы не сумели еще разобраться в них. Для этого понадобится какое-то время, Старший Отец.
— Располагайте мною, Дети. Только не забывайте об осторожности и не будьте пристрастны. Помните о том, что они всего лишь люди…
* * *
— Родом я из Кастилии, почтенные сеньоры, и если только молодой человек действительно носит имя де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда, то весьма вероятно, что он является моим потомком, хотя никто как будто из нашей семьи не собирался пока всерьез осесть на острове Куба… Да… Забавное приключение выпало на мою долю… Вас, очевидно, несколько смущает то спокойствие, с которым я отнесся к сообщению о приключившемся со мною. Но поверьте, если ты только что побывал в руках этих беспощадных пиратов с туманного Альбиона… Они во имя злата готовы принять на душу любой грех. И конечно, возможность провести остаток дней своих в обществе таких добрых и просвещенных людей, каковыми я считаю вас, сеньоры, мне представляется незаслуженной наградой всевышнего за мою не такую уж праведную жизнь.
Должен вам сказать, что я не всегда был моряком. Отец хотел видеть меня ученым человеком и определил в университет города Толедо. Науки давались мне легко, интерес к ним у меня никогда не угасал. Я изучал труды древних греков и их римских эпигонов, зачитывался сочинениями Эразма Роттердамского и отечественных, наших испанских, его последователей: Альфонсо де Вальдеса, Франсиско Санчеса и великого валенсийца Хуана Луиса Вивеса, который отвергал схоластику и выдвигал во главу угла опыт. Наблюдение и эксперимент, утверждал Вивес, позволяют проникнуть в глубь природы, открывают дорогу к познанию мира…